От Джейн Остен до «Фантомаса» (Рец. на кн.: Поэтика зарубежного классического детектива. М., 2019)

Поэтика зарубежного классического детектива/ Отв. ред. К.А. Чекалов, М.Р. Ненарокова.

М.: ИМЛИ РАН, 2019. — 301 с. — 300 экз.

Исследование развлекательных жанров, таких как детектив, — дело увлекательное и сложное. Сборник статей «Поэтика зарубежного классического детектива» — наглядное тому подтверждение. Само по себе появление подобной книги можно только приветствовать. Российских книг о детективе относительно немного. Назовем прежде всего книгу Я. К. Маркулан «Зарубежный кинодетектив» (1975), начинающуюся с любопытных соображений о природе этого жанра. В 1980 г. автор милицейских романов А.Г. Адамов опубликовал книгу «Мой любимый жанр — детектив», не претендующую на открытия в области литературоведения и, в общем, их не содержащую. В 1991 г. была издана популярная библиографическая энциклопедия С. Бавина «Зарубежный детектив XX века». В постсоветскую эпоху вышла «Баскервильская мистерия» (2005) Д. М. Клугера — вопреки подзаголовку, не история классического детектива, а сборник эссе на темы, имеющие к детективу большее или меньшее отношение. Тезисы автора часто спорны, но книга с увлечением написана и так же читается. Можно упомянуть книги Г. К. Пилиева «Русский детектив: библиография, 1857—1991» (2009) и Б. Туха «Крутые мужчины и кровожадные женщины: кто есть кто в русском детективе?» (2006), хотя из авторов, рассмотренных или упомянутых в них, подлинных детективистов немного. Особняком стоят сборник Н. Н. Вольского «Легкое чтение: работы по теории и истории детективного жанра» (2006) и его статья «Доктор Ватсон и проблема идеального читателя» [1], содержащие в себе продуманную и развернутую теорию детективного жанра. Выходило и еще кое-что, но в целом исследований мало, а по-настоящему интересных и того меньше.

Первое, что бросается в глаза в рецензируемом сборнике, — большое количество перепечаток. Свои статьи переиздали — с большими или меньшими изменениями — Е.В. Халтрин-Халтурина, А.П. Уракова (сохранились даже опечатки предыдущего издания), О.Ю. Анцыферова (ее статья скомпонована из двух более ранних, причем одна из них выходила уже четырежды), К.А. Чекалов, Н.В. Захарова и А.В. Коровин. Многие авторы также грешат подробными пересказами сюжетов, которые увеличивают объем статей и ничего не дают для анализа. Это относится к статьям О.Ю. Анцыферовой, А.Б. Танасейчука, Е.П. Зыковой и Ю.С. Патронниковой. С теоретической базой дела обстоят плохо: ни в одной статье не видно четкого представления о том, что такое детектив. Немало и фактических ошибок. Рассмотрим статьи по порядку.

Работа Е.В. Халтрин-Халтуриной о Дж. Остен — расширенный вариант статьи 2016 г. Новые страницы интересны попыткой разобраться во взаимоотношениях mystery story и detective fiction. Правда, автор здесь просто ссылается на словоупотребление — указывает, к каким произведениям прилагалось слово «mystery», и приходит к выводу, что разные авторы применяли это слово к разным произведениям… В статье обращают на себя внимание следующие ошибки. Во-первых, автор неверно понимает выражение «запертая комната». Это не столько место действия, сколько тип загадки; не «очень ограниченное пространство» (с. 15), а пространство, которое убийца не мог покинуть и все же покинул. Во-вторых, автор называет известного детективиста С.С. Ван Дайна (таков полный псевдоним У.Х. Райта) Стивеном; эта же ошибка встретится нам в статьях Ю.С. Патронниковой и Г.И. Ульмана. Основной тезис статьи Е.В. Халтрин-Халтуриной — что романы Остен предвосхищают детективный жанр — не вызывает возражений, но он уже звучал ранее в исследовательской литературе.

Противоположным образом обстоит дело со статьей А.П. Ураковой об Э. По: мысль небанальная, но согласиться с ней невозможно. Автор высказывает более чем смелую идею: новеллы По о Дюпене «никак нельзя назвать “образцовыми” детективами в современном понимании» (с. 25). Исследовательница пишет, что рассказ «Убийства на улице Морг» не является детективом, поскольку мы не находим в нем преступления, и что состав преступления отсутствует в «Тайне Мари Роже». Пытаясь доказать, что «Похищенное письмо» — не детектив, автор указывает, что Дюпен испытывает личную неприязнь к преступнику, однако эта деталь вовсе не столь существенна. При этом А.П. Уракова настаивает, что единственный полноценный детектив По — «Ты еси муж, сотворивый сие», хотя эту новеллу едва ли можно вообще отнести к детективному жанру. К «текстам» По, «граничащим с детективом», наряду с действительно детективным «Длинным ларем» отнесены «Человек толпы», «Бес противоречия», «Сердце-обличитель», «Черный кот» и «Бочонок амонтильядо», к детективу отношения не имеющие. Наконец, автор перечисляет «традиции», которые, по ее мнению, оказали «влияние на формирование детективного жанра у По» (с. 44). Готику называли предшественницей детектива и прежде; что же касается утверждений, будто детектив многим обязан сенсационной литературе, бульварной журналистике и женской сентиментальной прозе, то они малоубедительны. Впрочем, структурно детектив далек и от готики.

А. Б. Танасейчуку принадлежат сразу две статьи — о По и Майн Риде. Первая примечательна тем, что детектив связывается с явлением, действительно ему родственным, — криптографией. Эта связь уже отмечалась, в том числе тем же Ван Дайном, но в статье подчеркивается увлеченность криптограммами самого По. Правда, подчеркивание этого факта невольно ведет к преувеличению значения «Золотого жука», детективность которого сомнительна. Нельзя согласиться и с тем, что поначалу детектив был романом, а не рассказом: факты говорят об обратном. Автор приводит в пример Габорио и Коллинза, однако «лекоковская» серия первого относится к полицейскому жанру (хотя и повлияла на Конан Дойля), а из романов второго к детективу в чистом виде принадлежит только «Лунный камень». Можно было бы еще вспомнить Анну Грин, но она — исключение, подтверждающее правило.

Во второй статье А.Б. Танасейчук к числу детективных авторов относит Майн Рида с его романом «Гвен Уинн». Сам по себе вопрос о незамеченных детективах, безусловно, интересен. Но детективность романа Майн Рида выводится из того, что в нем описано расследование преступления. Стоит напомнить, однако, что такой сюжетный ход присутствует и в полицейском романе, и в сенсационном, и в cерьезной литературе. Да и загадки в романе, увы, нет. Интересно наблюдение о «тандеме сыщиков», в котором один доминирует над другим. Однако эта пара героев Майн Рида отсылает не столько к складывающейся детективной традиции, сколько к приключенческому тандему «хозяин — слуга».

Статья О.Ю. Анцыферовой «Кто стоял у колыбели детективной прозы?» посвящена творчеству А.К. Грин, а также произведениям Л.М. Олкотт и М.Ф. Виктор. Она достаточно информативна, но содержит ряд фактических ошибок. Во-первых, творчество Грин не так плохо представлено на русском языке, как думает О.Ю. Анцыферова: помимо упомянутых ею переводов на русском доступны детективная повесть «Дом шепчущих сосен» (переведена в 1911 г., переиздана в 1992 г.) и сенсационный роман «День возмездия» (переведен в 1913 г., переиздан в 1992 и 2009 гг.). Да и упомянутые в статье произведения выходили не только в 2015 г. в издательстве «Клуб семейного досуга»: роман «Дело Ливенворта» переиздавался (в дореволюционном переводе) в 2011 г. под названием «Кто убийца?», а сенсационная повесть «XYZ» — в 2009 г. под названием «В лабиринте грехов».

Англичанка М.Э. Брэддон почему-то названа соотечественницей американца Г. Джеймса. Цитата из У. Коллинза о Грин датирована 1893 г., хотя Коллинз умер в 1889 г.; ошибка объясняется, видимо, неправильно понятым местом из статьи П. Мэйда, на которую О.Ю. Анцыферова очень во многом опирается. Загадка романа «Дело Ливенворта» характеризуется как «убийство в запертом доме», причем запертый дом тут же смешивается с запертой комнатой, что далеко не то же самое. Заслуживает упоминания и ссылка на «Автобиографию» А. Кристи, в которой «королева детектива» якобы выражает свое восхищение «Делом Ливенворта», а именно «тем, как изображены две сестры — блондинка и брюнетка — и как умело Грин переносит подозрения с одной на другую» (с. 78). Эта ссылка содержится и в упомянутой статье Мэйда. Беда в том, что в «Автобиографии» Кристи нет упоминаний ни о «Деле Ливенворта», ни вообще об Анне Грин.

Есть в статье и другие ошибки, но за недостатком места придется на этом остановиться и перейти к следующей статье — работе Е. П. Зыковой «“Тайна НоттингХилл” — первый английский детективный роман». Примерно половину ее занимает пересказ романа Ч. Феликса (как считается, под этим псевдонимом скрывался Ч.У. Адамс). Другая половина не обошлась без фактических ошибок. Так, автор считает, что «Лунный камень» Коллинза вышел в 1858 г., тогда как произошло это десятью годами позднее, и что «Тайна Ноттинг-Хилл» — детектив, в то время как ни загадки, ни логики в этом романе нет.

Весьма познавательна статья М. Р. Ненароковой «Вторая жизнь “грошовых ужастиков”: детективные рассказы Дика Донована», хотя и неясно, что именно понимает автор под «грошовыми ужастиками» и что понималось под ними в XIX в. М.Р. Ненарокова обращается к мемуарам Д. Донована, а точнее, публиковавшегося под этим псевдонимом Дж. Маддока. Основной тезис статьи заключается в том, что некоторые случаи из журналистской практики, описанные Маддоком, можно рассматривать как черновые варианты рассказов Донована, хотя и не соотносящиеся ни с какими конкретными его произведениями. Далее автор признает, что «в автобиографии писатель не останавливается на том, как необработанная информация дает начало образам, а схема превращается в захватывающее повествование» (с. 104). Тогда, быть может, рассказы Донована и не связаны с журналистской практикой Маддока? Но дальше автор статьи запутывает вопрос еще больше, вдруг делая резкий прыжок от Донована к Конан Дойлю и Кристи: мы не знаем, как работал и создавал сюжеты Донован, но Конан Дойль и Кристи создавали их так-то (следуют цитаты из этих двух писателей). Но ведь неясно даже, точно ли Донован писал детективы. И в любом случае — откуда известно, что все детективисты работают одинаково? Желание максимально сблизить Донована с Конан Дойлем и Кристи приводит исследовательницу к обнаружению у Донована аналога Ватсона — им, по ее мнению, является… читатель. Странно выглядит и утверждение, что у Конан Дойля «повествование ведется от третьего лица» (с. 127): это справедливо лишь для двух его произведений о Холмсе — «Его прощального поклона» и «Камня Мазарини».

Статья Т. Амиряна «Шпионский детектив: становление жанра» содержит многочисленные терминологические, методологические, логические и фактические ошибки. Так, из того факта, что «в англоязычной теории почти не используется сочетание “шпионский детектив”», Т. Амирян делает вывод, что «название “spy fiction” по умолчанию предполагает “детективный элемент” шпионского романа» (с. 142). Полицейский роман он называет инвариантом детектива, детектив — разновидностью приключенческой литературы, а шпионский детектив, как и детектив, — жанром. Автор также заявляет: «…говоря о зарождении и развитии детективной литературы до 1920-х гг., в целом мы подразумеваем не романную форму, а детективные рассказы. <…> Существование “хода” событий в классическом детективном рассказе (Конан Дойл, Сейерс и т.п.) становится “невозможным” с приходом модернистской литературы и рождением детективного романа» (с. 145). Здесь перед нами целый ряд фактических ошибок. Рождение детективного романа произошло не в 1920-е гг., а в 1866 г. — в год выхода «Лунного камня», причем после Коллинза и до 1920-х гг. выдающиеся детективные романы создавали Конан Дойль, Зангвилл, Леру, Фримен, Райнхарт, Грин, Мейсон, Бентли и многие другие. Д. Сейерс до 1920-х гг. не написала ни одного детектива и известна в первую очередь как автор детективных романов и лишь во вторую — как автор новелл. В-третьих, детективная новелла и детективный роман имеют одинаковую жанровую структуру. В-четвертых, детективная новелла отнюдь не исчезает в 1920-е гг. — ее продолжают создавать и развивать Честертон, Кристи, Коулы, Брама, Джепсон и Юстас, Брюс, Конан Дойль, Фримен, Робинс, Сейерс, Сименон, Рампо. Детективная новелла жива и сейчас.

Более благоприятное впечатление производит статья В.Ф. Матющенко о Габорио, к которой прилагается библиография французского романиста. В параграфе «Французская школа» приводится ряд авторов протодетективов: Сулье, Одебран, Барбара, Дюма и Феваль. Правда, большинство из них лишь бегло упоминаются, а тезис об их произведениях как о протодетективах не доказывается. Чуть больше внимания уделено Полю Февалю, но и здесь неясно: точно ли в его романе «Джондемон» есть элементы детектива? Если да, то в чем они заключаются? Действительно ли Феваль повлиял на Габорио? Точно так же повисает в воздухе цитата из Габорио, утверждавшего, что он пишет для «новой категории читателей» «особые романы, что-то в духе Александра Дюма и Фредерика Сулье вместе взятых, только покороче» (с. 160). Ощущал ли он свою специфику и если да, то в чем ее видел? Из статьи это непонятно. Идея, будто Габорио — предшественник так называемого крутого детектива (детективом не являющегося), представляется спорной.

Следующие четыре статьи посвящены уже не столько детективам, сколько бульварным романам. Первая — статья Н.Н. Кириленко «Цикл М. Леблана о Люпене: полемика с шерлок-холмсовским каноном». Она лучше предыдущих работ молодой исследовательницы, но есть в ней, так сказать, невольно комические пассажи. Например, когда автор утверждает, что Холмс в «Этюде в багровых тонах» критикует «характерное для романов Габорио чередование быстрого и медленного художественного времени». Столь же неудачны попытки автора найти «гротеск» в изображении внешности Холмса и Люпена или в описании встречи Люпена и Шолмса. Ошибочно утверждение, будто Леблан в эссе «О Конан Дойле» критикует английского писателя (что видно даже из приведенной исследовательницей цитаты). И неверно, что в этом эссе Леблан «критикует дедукцию», — он всего лишь утверждает, что писатель, придумывающий головоломку, не способен разгадать реальное преступление. Наконец, не является «несомненной пародией на логический метод» «вычеркивание из списка пассажиров <…> лиц, не отвечающих приметам преступника» (с. 192), в «Аресте Арсена Люпена». Холмс действует принципиально иначе. Вообще же говоря, намного интереснее полемики Леблана с Конан Дойлем другая тема — тема структурных различий между произведениями этих двух авторов; Н.Н. Кириленко склонна смешивать эти две темы. Зато выводы в конце статьи звучат четко и убедительно, как и итоговые поправки к известному высказыванию Буало-Нарсежака.

Статья Н.Т. Пахсарьян «Романная серия о “Фантомасе” в истории детективной литературы» вызывает вопросы, прежде всего — из-за выбора материала. «Фантомас» П. Сувестра и М. Аллена — это все же образец приключенческой литературы. Правда, позиция исследовательницы двойственна: с одной стороны, она признает отличия «Фантомаса» от детектива, с другой — настаивает на сходстве. По мнению Н.Т. Пахсарьян, «в разгадке механизма преступлений» Фантомаса «остается чрезвычайно существенным налет мистики» (с. 210), и это отдаляет «Фантомаса» от детективного жанра. Однако подлинной мистики у Сувестра и Аллена нет, а мнимая мистика — характерная детективная черта. Хотя к теме сборника статья имеет косвенное отношение, следует признать ее познавательной. Любопытны, в частности, описанные в статье отличия приключенческого сериала начала XX в. от романа-фельетона XIX в.

Статья К.А. Чекалова «Взаимодействие детектива и фантастики во французском романе “прекрасной эпохи” (Морис Ренар)» посвящена, главным образом, двум романам известного бульварного романиста начала XX в. Исследователь рассматривает роман «Руки Орлака» в контексте известных «Двадцати правил детективного романа» Ван Дайна и отмечает, что роман этим правилам соответствует. Заметим, однако, что, помимо формальных правил (многие из которых у Ван Дайна носят отрицательный характер, т.е. говорят о том, чего в детективе не может быть), важны еще и образность, и стиль, и степень правдоподобия. Статья содержательна, что особенно ценно, поскольку Ренар — не самый изученный в России автор.

Статья Ю.С. Патронниковой «У истоков итальянского детектива: Франческо Мастриани» имеет наиболее отдаленное отношение к заявленной теме сборника. Исследовательница характеризует творчество неаполитанского автора романов-фельетонов и подробно пересказывает сюжет его книги «Мой труп», в которой, по ее мнению, Мастриани как раз и оказался у истоков итальянского детектива. Но единственным основанием для того, чтобы рассматривать «Мой труп» в детективном контексте, оказывается фигура врача, заподозрившего неестественные причины смерти другого персонажа, затем осмотревшего труп и не нашедшего подтверждения своим подозрениям. Этого явно недостаточно, чтобы говорить о какой бы то ни было степени близости Мастриани к детективу. Достоинство же статьи в том, что это почти единственный русскоязычный текст, из которого можно что-то узнать о неизвестном у нас итальянском «приключенце». По схожей причине интересна републикованная статья Н.В. Захаровой «Детектив в Китае в начале XX в.». Русский читатель пока лишен возможности судить, являются ли произведения У Вояо и Чэн Сяоцина детективами, однако факты, изложенные в статье и касающиеся, в частности, ранних попыток подражания китайских писателей Конан Дойлю, весьма любопытны.

Статья А.В. Коровина «Детективная фабула как средство психологического анализа в произведениях Стена Стенсена Бликера» посвящена датскому писателю, которому в западном детективоведении уделяется немало внимания (прежде всего — его новелле «Пастор из Вайльбю»). Русские же читатели, особенно те, кто мало знаком с датской литературой, могут найти здесь любопытные сведения. К сожалению, в статье смешиваются понятия детектива и криминальной литературы, детектива и готики и даже детектива и авантюрного жанра. Из-за этого вопрос о том, насколько творчество Бликера предвосхищает детектив, разрешается довольно приблизительно. Но с главным тезисом — что целью Бликера является психологический анализ — нельзя не согласиться.

Завершает книгу Приложение, в которое помещена статья Г.И. Ульмана под названием «Зарождение детектива в Германии: введение в тему у истоков жанра». Автор — большой знаток приключенческой и бульварной литературы XIX—XX вв. Среди немецких книг такого рода он находит много произведений, которые причисляет к детективам, относя некоторые из них еще и к сенсационному жанру. В ряде случаев исследователь кратко пересказывает сюжет того или иного произведения, и, судя по пересказам, это типичные образцы приключенческого жанра. Содержащиеся в статье сведения о них могут быть полезны тем, кто интересуется историей развлекательной литературы.

В целом книга получилась любопытной и небесполезной для исследователя. Самое слабое ее место — теоретическая база. Кроме того, хотелось увидеть в этом новом сборнике побольше новых статей, поменьше пересказов и ошибок. Наконец, хотелось бы, чтобы заявленная тема выдерживалась строже — без отвлечений на «Фантомаса» и Мастриани и с обращением к творчеству, скажем, Коллинза и Конан Дойля. Работ о детективе на русском языке не так много, и недостатки рассмотренного сборника, возможно, просто являются «болезнью роста». Остается надеяться, что следующая русскоязычная книга о детективном жанре будет лишена недочетов, которым пришлось здесь уделить столько внимания.