Средневековые мотивы в современной политической карикатуре: казус Марин Ле Пен

[стр. 121—135 бумажной версии номера]

Если исходить из принятого в современной исторической науке определения, то политическая карикатура представляет собой рисунок с дополняющим и поясняющим его текстовым комментарием, сюжет которого, как правило, связан с текущими событиями или персоналиями. Художественное мастерство в подобных изображениях чаще всего сочетается с гиперболой и сатирой, необходимыми, чтобы привлечь внимание властей и обывателей к коррупции и другим социально значимым проблемам .

Традиционно возникновение политической карикатуры относят к началу XVIII века и связывают с творчеством английского художника и гравера Уильяма Хогарта (1697–1764) . Сюжеты его картин – и особенно графических работ – были направлены на высмеивание негативных общественных явлений и на критику британской внешней и внутренней политики . Вместе с тем Хогарт как человек, уже вполне испытавший на себе идеи эпохи Просвещения и разделявший их, создавал произведения не только на злобу дня, но посвящал их задаче воспитания нравственности и искоренения пороков своих современников. Так, в 1730–1731 годах Хогарт написал шесть картин, получивших общее название «Карьера проститутки». В 1735-м была опубликована серия гравюр «Карьера мота», а в 1745-м появился знаменитый цикл «Модный брак», высмеивающий нравы высшего общества (здесь рассказывалась история женитьбы и дальнейшей супружеской жизни сына обедневшего аристократа и дочери богатого торговца). Не менее поучительными оказались и другие серии – например, «Прилежание и леность» (1747) или «Четыре стадии жестокости» (1751). Таким образом, сатирические гравюры и полотна Уильяма Хогарта решали скорее вопросы морали, нежели являлись откликом на злобу дня.

Если подойти к анализу политической карикатуры с этой стороны и рассматривать подобные изображения как рефлексию на общечеловеческие проблемы, то они в какой-то степени оказываются близки к пародии – к сатирической пародии, отличающейся от прочих видов этого жанра тем, что отчетливо направлена против оригинала и наполнена резким критицизмом . Однако такой тип карикатуры был известен европейцам задолго до наступления XVIII века с его духом рационализма и Просвещения.

Уже в средневековых рукописных кодексах мы находим большое количество похожих сцен. Безусловно, они не являлись основным сюжетом иконографических программ, располагаясь обычно на полях манускриптов и представляя собой маргиналии. Впрочем, от этого факта их значение никак не страдало, и для читателей они порой оказывались важнее и интереснее, нежели основные иллюстрации. Любопытно, что очень часто главными героями подобных маргиналий выступали животные: уподобление им людей, наделенных различными пороками, являлось в период Средневековья, пожалуй, одним из самых популярных художественных приемов мастеров-иллюминаторов .

Так, на одном из листов «Часослова Хуаны I Безумной», изготовленного в Брюгге в 1496–1506 годах, мы находим кота и обезьяну, представленных в образах короля и его шута соответственно . Картинка могла бы нас лишь позабавить, если не учитывать, что в Средние века обезьяна входила в так называемый “Бестиарий дьявола” – иными словами, являлась alter ego самого Нечистого, способного завести своих последователей разве что в пучину греха. Еще более жестокую карикатуру мы встречаем в «Часослове Тривульцио», созданном во Фландрии около 1470 года . На одной из его маргиналий была представлена пародия на сцену Рождества Христова, где Мария и Иосиф оказывались изображены как обезьяны, то есть в дьявольском обличье. Наконец, в «Часослове» XV века, происходящем из Франции , мы видим кота в образе нищенствующего монаха, что само по себе вызывает усмешку, поскольку эти животные во все времена были известны своей склонностью к неге и сытости.

Подобных пародийных изображений в средневековых рукописях насчитывается не одна сотня. Однако с течением времени карикатуры, в которых уподобление людей животным являлось главным смеховым элементом, начали постепенно перемещаться в центр иллюстрации или становиться главным ее сюжетом. Произошло это уже в раннее Новое время, свидетельством чему служит, к примеру, еще одно изображение странствующего монаха. Это фигурка из слоновой кости, датирующаяся 1530 годом и представляющая служителя культа в образе лиса, то есть обманщика. Статуэтка была изготовлена в Дании в период Реформации, а потому не возникает никаких сомнений, что перед нами атака на католическую церковь .

Подобные изображения послужили образцами для подражания и для более поздних карикатуристов. Так, антикатолическая гравюра немецких реформаторов XVI века, где римская церковь оказалась представлена в образе петуха-дьявола, лживыми речами и мелодиями завлекающего в свои сети доверчивых прихожан, была использована в качестве прототипа для русской лубочной картинки 1914 года с карикатурой на немецкого кайзера Вильгельма II . Не удивительно, что и в XXI столетии в современных уже политических карикатурах образы животных задействуются регулярно в самых разнообразных вариациях, и очень часто такие пародии имеют сугубо средневековые корни.

Данная статья отнюдь не претендует на всестороннее изучение данного вопроса. Ниже я коснусь только одного, но, как мне представляется, важного для понимания современной политической карикатуры в целом сюжета – использования образов животных для репрезентации политических деятелей Франции и идентификации их взглядов.

В целом становление и развитие политической карикатуры во Франции изучены на сегодняшний день весьма подробно , и связано это обстоятельство прежде всего с тем, что спрос на подобные изображения среди самых различных слоев населения страны поистине огромен. Однако в этих многочисленных работах недостает, на мой взгляд, одного важного звена – анализа исторических истоков образов, задействованных в сатирических изображениях лидеров страны и так или иначе связанных с политическими программами высмеиваемых деятелей. Данная тема, как мне кажется, до сих пор не стала предметом специального интереса со стороны профессиональных историков и искусствоведов и представляет собой совершенно новое направление исследований.

Главным героем моего повествования окажется лидер ультраправого «Национального фронта» Марин Ле Пен, в 2011 году сменившая на этом посту своего отца Жан-Мари Ле Пена. И хотя с 1 июня 2018 года партия носит название «Национальное объединение», этот факт никоим образом не отразился на ее политической программе, важнейшую часть которой составляет борьба за «чистоту французской нации».

Мой выбор объясняется прежде всего тем, что Марин Ле Пен уже зарекомендовала себя как сильный политик. В 2017 году, на последних президентских выборах во Франции она не только вышла во второй тур голосования вместе с Эмманюэлем Макроном, но и сумела завоевать голоса 33,9% избирателей. Многие аналитики полагали, что своей победой новый президент Республики был отчасти обязан репутации своего главного конкурента: за Макрона проголосовали лишь потому, что опасались столь радикальной, как Марин Ле Пен, фигуры во главе страны . Такая известность и (отчасти) популярность лидера «Национального фронта» объясняет, почему она продолжает постоянно находиться в центре внимания французских средств массовой информации и, в частности, карикатуристов. Более того, в пародиях на Марин активно воспроизводятся образы самых разнообразных животных, которые используются с разными целями и несут весьма непростую символическую нагрузку. Как мне представляется, все эти изображения можно условно разделить на три группы.

К первой из них относятся карикатуры, лишенные каких бы то ни было «исторических» аллюзий и посвященные сиюминутным событиям. Это, однако, не означает, что содержание их выглядит совершенно безобидным. Напротив, в период предвыборной президентской гонки 2016–2017 годов на многочисленных (и весьма однотипных, стоит добавить) изображениях Марин Ле Пен в образе животных представали сами французские избиратели, наивно внимающие словам лидера «Национального фронта». Это могли быть свиньи и овцы на сельскохозяйственной выставке . Обитатели залива Ла-Манш, к которым Марин обращалась с заявлением: «При мне только французские рыбы получат право плавать во французских водах!» (илл. 1). Или, к примеру, крокодилы, под видом которых выступали жители французского Дом-Тома, куда перед выборами внезапно собрались в отпуск сразу несколько кандидатов в президенты и где они, по мнению художника, проводили «операцию по соблазнению» местного населения .

Илл. 1. «При мне только французские рыбы получат право плавать во французских водах!» (2017).

Илл. 2. «Трагедия в Тулузе. Начало политического присвоения» (2012).

К первой группе примыкают и те изображения, на которых Марин Ле Пен сама представлена в образе того или иного животного – причем часто весьма малосимпатичного. Так, на карикатуре «Трагедия в Тулузе. Начало политического присвоения» мы видим нашу героиню и одного из ее политических оппонентов, Николя Саркози, в облике грифов, то есть птиц-падальщиков (илл. 2). Речь идет о террористическом акте, произошедшем в Тулузе 19 марта 2012 года в местной еврейской школе. Преступник подъехал к ее ограждению на мотороллере и открыл огонь из автоматического оружия по школьному двору, после чего преследовал учителей, учеников и их родителей во дворе и в самом здании. В результате теракта были убиты четыре человека, а один тяжело ранен. Но карикатура высмеивала тот факт, что два французских политика явились на место трагедии не для того, чтобы выразить сожаление о случившемся, но с целью заработать лишние «очки» в глазах избирателей. В 2017 году, в преддверии второго тура президентских выборов во Франции, лидер «Национального фронта» предстала на страницах газет в образе бульдога, отстающего (по причине физического «уродства») от пуделя-Макрона, обгоняющего ее и командующего: «Марин, на место!» (илл. 3). Наконец, в 2018 году особую популярность в средствах массовой информации получил образ Марин-наседки, собирающей под свое «крыло» бастующих цыплят, то есть «желтые жилеты», и зовущей их: «Ко-ко, я ваша мамочка!» (илл. 4).

Илл. 3. «Марин, на место!» (2017).

Илл. 4. «Ко-ко, я ваша мамочка!» (2019).

Вторая группа карикатур на лидера «Национального фронта» объединяет изображения, отсылающие к французской истории, причем преимущественно к ее средневековому периоду. Впрочем, эти сюжеты, как правило, не требуют от рядовых граждан никакой специальной подготовки, поскольку являются общеизвестными. И первым из них, вне всякого сомнения, следует назвать сравнение Марин Ле Пен с Жанной д’Арк.

Аналогия эта представляется далеко не случайной. Как я уже упоминала выше, одним из основных лозунгов «Национального фронта» буквально с момента его основания стали слова «Франция для французов», что почти автоматически отсылало к давнему прошлому страны – к противостоянию с англичанами в ходе Столетней войны и к фигуре Жанны д’Арк – главной спасительницы королевства от иноземных захватчиков. Вот почему лидеры ультраправой партии попытались сразу же присвоить себе память об Орлеанской Деве и использовать ее в политической пропаганде. Уже в 1988 году, в момент создания объединения, сторонники Жан-Мари Ле Пена учредили собственный праздник в честь национальной героини Франции, который традиционно проводится 1 мая на площади Пирамид в Париже. Таким образом, ежегодно миллионы жителей страны могут созерцать лидеров и членов «Национального фронта» на фоне хорошо знакомого им конного памятника Жанне д’Арк работы Эмманюэля Фремье, установленного здесь в 1875 году. Образ Орлеанской Девы трактуется участниками этих торжеств в полном соответствии с общим направлением политики ультраправых: в выступлениях самого Жан-Мари Ле Пена и его дочери Марин Жанна предстает как истинная патриотка и борец за чистоту французской нации. Своей особой связи с героиней Средневековья лидеры партии никогда не забывают подчеркнуть: чтобы убедиться в этом, достаточно зайти на их официальный сайт и изучить разделы «Discours» и «Interventions» .

В результате подобной практически полной апроприации «Национальным фронтом» образа Жанны д’Арк во французских средствах массовой информации регулярно публикуются соответствующие карикатуры на Жан-Мари и – особенно – на Марин Ле Пен. Это могут быть весьма сложные по замыслу композиции, как, например, обложка юмористического сборника «Секретная жизнь Марин Ле Пен» (илл. 5) , в определенном смысле пародирующая знаменитый портрет Луи-Филиппа I кисти Франца Ксавье Винтерхальтера 1841 года. Для него монарх позировал на фоне статуэтки Жанны д’Арк, отсылавшей не только к славному прошлому Французского королевства, но и к собственной истории правителя, происходившего из орлеанской ветви династии Бурбонов . Не менее популярными оказываются и сатирические иллюстрации конкретных политических заявлений. Даже культурные события в жизни страны – например, антикварные салоны – не бывают обойдены вниманием художников, о чем свидетельствует изображение Марин Ле Пен, с трудом натягивающей на себя якобы найденные в 2012 году и выставленные на продажу доспехи Жанны д’Арк (илл. 6).

Илл. 5. «Секретная жизнь Марин Ле Пен» (2012).

Любопытно, что эта же карикатура косвенно отсылает нас к наиболее распространенному живописному и скульптурному образу Орлеанской Девы. Если внимательно приглядеться к изображению, становится понятно, что из всех представленных на салоне «реликвий» Жанны д’Арк Марин Ле Пен выбирает ее военную амуницию, тогда как картина, где девушка представлена в не менее традиционном образе пастушки, надзирающей за стадом овец, остается невостребованной. Таким образом, автор подчеркивает активную позицию своей героини: лидер «Национального фронта», как и соратница Карла VII в Столетней войне, выбирает не мирную жизнь, но жизнь, наполненную сражениями – естественно, ради борьбы за ту Францию, которая будет очищена от «нежелательных элементов».

Илл. 6. Марин и Жан-Мари Ле Пен на антикварном салоне (2012).

Образ воинственной Марин Ле Пен, который лишь подразумевается в сцене с антикварным салоном, подводит нас к самым распространенным ее изображениям, в которых вновь пародируется ее мифическая близость к Орлеанской Деве – верхом на боевом коне. Это один из неотъемлемых атрибутов исторической Жанны д’Арк, присутствующий на множестве ее «портретов» начиная с XV века . Столь же регулярно оказывается он задействован и в скульптурных композициях. И тот же самый атрибут присваивают современные карикатуристы Марин Ле Пен, используя при этом обычно один и тот же прототип – памятник на площади Пирамид в Париже, то есть на месте ежегодной встречи «Национального фронта» (илл. 7).

Наконец, к третьей выделенной мною группе относятся карикатуры, анализ которых требует от зрителя недюжинных познаний в истории и литературе, поскольку отсылают они не к общераспространенным, но к не столь известным героям и сюжетам. Так, достаточно часто в иконографии Марин Ле Пен мы встречаем отсылки к истории галльского петуха, то есть к рассказу о Верцингеториксе, который якобы отправил эту птицу в подарок Юлию Цезарю. Тем самым он собирался посмеяться над римским полководцем, намекая на силу, задор и агрессивность своих воинов, уподобляя их петухам, собирающимся победить противника. Именно так и случилось, когда галлы в ближайшем сражении разбили римлян. Однако Цезарь в ответ на «дружеский» жест Верцингеторикса пригласил его на ужин, где подаренный петух был подан тушенным в вине . Именно к этому легендарному эпизоду отсылает, в частности, карикатура на Марин, появившаяся в период предвыборной гонки 2016–2017 годов: лидер ультраправого «Национального фронта» совершенно явно уподоблялся здесь римскому полководцу (и будущему императору), собирающемуся отправить галльского петуха в котел своих политических амбиций (илл. 8).

Илл. 7. Марин Ле Пен и ее политические противники (2015).

Столь же сложным для анализа представляется и изображение лидера «Национального фронта» в образе Красной Шапочки. Речь идет, вне всякого сомнения, об изначальном варианте известной сказки, переработанной в конце XVII века Шарлем Перро, где еще не существовало никаких спасителей-дровосеков и волк съедал и бабушку, и ее внучку . Марин, переодевшаяся Красной Шапочкой и стучащаяся в домик (то есть в жилище каждого избирателя), может оказаться злым волком, добра от которого в случае победы на президентских выборах ждать не придется, как и предупреждала подпись к карикатуре (илл. 9).

Илл. 8. Марин Ле Пен и галльский петух (2017).

Илл. 9. «Бойтесь добрых слов Красной Шапочки! Возможно, это пришел большой злой волк!» (2017).

Еще более интересными, с точки зрения поиска средневекового прототипа, представляются многочисленные изображения Марин Ле Пен, официально не состоящей в браке, верхом на осле (илл. 10). Рядом именно с этим малопочтенным животным фигурировала Жанна д’Арк в пассаже из «Хроники» Ангеррана де Монстреле – официального историографа герцога Бургундского в период Столетней войны, – где рассказывалось о неудачном штурме королевскими войсками Парижа 8 сентября 1429 года, закончившемся для Девы падением в ров, прямо под зад осла. Этот эпизод был затем творчески переработан Вольтером в «Орлеанской девственнице» (1773), где в весьма грубой форме высмеивалась невинность Жанны д’Арк, получившей в подарок от Господа боевого осла, со времен Античности остававшегося в европейской культуре одним из устойчивых фаллических символов . В пиратских изданиях поэмы Вольтера, выходивших в основном в Англии, неизменно присутствовали гравюры, на которых Дева представала не только хозяйкой своего волшебного осла, но и его возлюбленной, поскольку по сюжету животное, наущаемое дьяволом, только и мечтало о том, как бы овладеть ею.

Илл. 10. Второй тур президентских выборов (2017).

Илл. 11. «Во французской свинье все прекрасно, дети мои!» (2017).

Наконец, к третьей группе карикатур, смысл которых не сразу поддается анализу, стоит, на мой взгляд, отнести изображение, появившееся накануне президентских выборов 2017 года – «Во французской свинье все прекрасно, дети мои!» (илл. 11). Буквально это заявление прочитывалось как цитата из очередного выступления главной героини на сельскохозяйственном салоне, к которому данный рисунок и был приурочен. Однако вторая надпись – «Марин Ле Пен желает ввести уроки каннибализма в школе!» – не просто намекала на судьбу французских избирателей, которых лидер «Национального фронта» сожрет, став президентом. Как кажется, она представляла собой тонкую и язвительную отсылку к судье Жанны д’Арк на процессе 1431 года – епископу Кошону, и речь шла о близком звучании французского слова «свинья» (cochon) и фамилии главного обвинителя Орлеанской Девы в Руане (Cauchon). Это любопытное совпадение уже не раз обыгрывалось и ранее: и в научной литературе (например в монографии Режин Перну «Жанна перед кошонами») , и в художественных произведениях . Можно найти в нем, однако, и более глубокий смысл: «свиньи», перед которыми в прямом и переносном смысле представала на процессе героиня Столетней войны, в то же самое время очень часто сами оказывались преступниками, которых судили по всей строгости закона точно так же, как и людей . Таким образом, личность Марин Ле Пен на интересующей нас карикатуре получала весьма нетривиальное прочтение.

Как мне кажется, на сегодняшний день практически все карикатуры на лидера «Национального фронта», выполненные в «зверином» стиле и/или отсылающие к неким средневековым образцам, вполне укладываются в намеченную мною схему. Впрочем, насколько рабочей она является, покажет время – ведь следующие президентские выборы во Франции намечены на 2022 год, и Марин Ле Пен уже заявила, что надеется их выиграть.