А вот и мужчина, который вяжет: вязание и маскулинность в начале XXI века

Представление, устроенное артистами смешанного жанра Дьютсом Миллером и Стэном Шеллабаргером на Ярмарке изделий ручного тру­да в Чикаго, выглядело следующим образом: два исполнителя, сидя друг напротив друга, вязали очень длинную розовую трубу. Вспоми­ная об этом выступлении, Миллер утверждал, что люди, пришедшие на ярмарку, проявляли интерес к номеру, исполняемому мужчинами, одетыми в простые повседневные рубашки и джинсы и щеголявши­ми длинными, слегка растрепанными бородами. Внимательнее при­смотревшись к представлению, зрители, однако, в устных ремарках или позднейших письменных комментариях зачастую выражали не­доумение по поводу того, что двое «мужественных мужчин» занима­ются вязанием младенчески-розового предмета, напоминающего пу­повину. Этот маленький эпизод выявляет наличие нескольких важных проблем в сфере непростых взаимоотношений между рукоделием, с одной стороны, и представлением о маскулинности, с другой, а также указывает на амбивалентное и неоднозначное положение мужчин — как художников-практиков, так и их аудитории — в сообществе лю­бителей вязания.

Связь между социальным устройством и формами бытования ремес­ла устанавливалась многими исследователями. Например, Пол Грин- халф и Брюс Меткалф утверждают, что рукоделие часто интерпре­тируется как традиционное занятие, прочно укорененное в практике домашней или общественной жизни. Это искусство передается из по­коления в поколение в пределах одной семьи или географически ло­кализованного сообщества. К началу XXI века, однако, представления о характере бытия социума и обменных практиках изменились. Иным стало и рукоделие. Сегодня, например, люди занимаются вязанием не по необходимости, но, скорее, из желания создавать уникальные и инте­ресные вещи. Начиная по меньшей мере с первого десятилетия XX века вязание, подобно остальным ремеслам, имеет устойчивую гендерную коннотацию. Так, в середине XX столетия в средних школах Северной Америки и Англии девочкам преподавали вязание, чтобы научить их быть хорошими хозяйками. Кроме того, занятия вязанием рассматривались как метод реабилитации людей с дефектами зрения. Иными словами, это дело не считалось достойным «настоящего мужчины». За редкими исключениями (к которым относится, например, британ­ский вязальщик и дизайнер Кафф Фагеет), представители современной западной культуры разделяют стереотипное представление о вязании как сугубо женском занятии. В то время как женщины практикуют то, что именуется «новой домашней жизнью», и возвращаются к вязанию и прочим видам рукоделия, чтобы расширить пределы имеющихся у них возможностей и приобрести новые, мужчины также пытаются найти собственное место в быстро развивающемся движении возрож­дения ремесел. Они ведут блоги в Интернете, посещают вязальные кружки, организуют семинары, изучают и публикуют схемы узоров и рекомендуют единомышленникам литературу, посвященную вязанию. Данное исследование представляет собой попытку прояснить смысл противоречивого послания, содержащегося в современной практике мужского вязания. Отправной точкой работы послужил следующий любопытный парадокс. По мере роста популярности вязания содержа­ние книг, посвященных этой теме, становится все более и более разноо­бразным. Существуют литература по истории вязания, руководства по изготовлению модных, молодежных или классических моделей, книги о вязании и медитации, об изготовлении подарков и вещей для лич­ного пользования. Примечательно, однако, что книги, адресованные мужчинам, заметно отличаются от литературы, ориентированной на женскую аудиторию. В особенности это касается иллюстраций. Это не­соответствие побудило меня внимательнее проанализировать принци­пы конструирования гендерных образов (в первую очередь, мужских, но также и женских) в упомянутых изданиях.

Современные книги по вязанию представляют собой яркий и по­казательный пример ситуации, в целом сложившейся в литературе, относящейся к жанру «сделай сам». Проекты, предназначенные для женщин, как правило, предоставляют простор для игры и творчества. Не подразумевая радикальной трансформации устоявшихся гендер- ных ролей и стереотипов, они по меньшей мере намечают возможно­сти их переосмысления, а тем самым — конструирования и подтверж­дения женской субъективности. Что же касается мужчин, то их образы зачастую находят здесь исключительно «одномерную», стереотипную репрезентацию. Это имеет серьезные и потенциально травматичные последствия. Во-первых, мужчинам не предоставляется возможность реализовать свой творческий потенциал, разрабатывая модели соб­ственной одежды. Предсказуемые и стереотипные образы, репрезен­тацией которых служат высказывания типа: «мужчины предпочитают ровные темные цвета и избегают экспериментов с одеждой» (Weinstein 2010: 10), — не позволяют читателям рассматривать маскулинность как сложное и многоаспектное явление. Во-вторых, литература, по­священная вязанию, преимущественно ориентируется лишь на два типа мужчин: метросексуалов и ретросексуалов. Не принадлежащие к этим двум категориям — например, гомосексуалисты — остаются за кадром (по крайней мере в печатных изданиях). Соответственно, в начале статьи речь пойдет о понятии метросексуала, поскольку этот расплывчатый, спорный и с теоретической точки зрения условный термин позволяет свести идею маскулинности к набору легко опозна­ваемых знаков. Далее я проанализирую проблемы, которые затраги­ваются в работах современных художников, использующих вязание как одну из творческих техник. И наконец, мы поговорим о властных отношениях и борьбе в сфере вязания. Задачей исследования является выявление сложностей и противоречий, связанных с конструировани­ем образа мужчины в современной культуре, анализ и систематизация их в контексте истории рукоделия и современного дискурса, ориенти­рованного на проблемы гендера и сексуальности.

Говоря об участии мужчин в жизни сообщества любителей вязания, можно условно обозначить три темы. Во-первых, вязание допустимо рассматривать как творческий проект, в рамках которого профессио­нальные художники, такие как Марк Ньюпорт, используют вязальные техники, чтобы подчеркнуть противоречия, существующие в сфере современных представлений о мужественности и рукоделии. Во-вторых, отдельный предмет изучения составляют материалы, опубликованные в сети — в личных блогах и сообществах, создаваемых на базе общих интересов. В-третьих, речь пойдет о печатных изданиях соответствую­щей тематики, ориентированных на мужскую аудиторию. В частно­сти, это книги, содержащие в себе образцы вязальных узоров и моде­ли мужской (или одновременно мужской и женской) одежды и, в свою очередь, предоставляющие членам сообщества еще одну возможность для взаимодействия друг с другом.

 

Трансформация мужских ролей

 

Современная массовая культура конструирует специфический образ мужчины — обитателя большого города. Это человек творческий, со­страдательный, чувствительный, его любят окружающие, он всегда хорошо выглядит и вовсе не похож на мачо. Это отчасти мифическое создание — метросексуал — обязано своим происхождением фено­мену фланерства (flaneury). По замечанию Элизабет Уилсон, образ фланера (flaneur), появившийся в начале XIX века (по меньшей мере один из источников датируется 1809 годом), играл в той или иной сте­пени значимую роль в культуре всего позапрошлого столетия¹. Вме­сте с тем фланер, прогуливающийся по улицам главных городов Евро­пы, — подлинное дитя современности². Он не просто частица толпы, он — воплощение ее сути, анонимной и бестелесной, вездесущей, но невидимой. Фланер всегда одет по моде, но никогда не выделяется на фоне окружающих его людей, смешиваясь с ними. Иными словами, это типичный и идеальный образ наблюдателя.

В наши дни фланера нетрудно повстречать на главных улицах боль­шого города — например, Лондона или Нью-Йорка. Фланер — типич­ный горожанин, просто теперь он поменял имя и называется метросексуалом: мужчиной, у которого хватает смелости не просто взглянуть на себя в зеркало, но и провести перед ним некоторое время, умащи­вая волосы и кожу косметическими снадобьями (Simpson 1994; Simp­son 2003). Как подсказывает само наименование, метросексуал живет в мегаполисе (иначе — в метрополии) и имеет доступ к разнообразным продуктам модного производства. В отличие от ретросексуала, он не презирает шопинг и не боится, что его примут за гомосексуалиста. Метросексуал — человек толпы, ему нравится наблюдать и служить объектом наблюдения и, что более важно, сравнения с другими людь­ми. Продукт постмодернистской эпохи потребления, он идентифици­рует себя с современными трендами и всегда пребывает на переднем крае моды. Фланер живет и дышит современной культурой. И все же, как показала Элизабет Уилсон на примере фланера XIX века, этот пер­сонаж до такой степени сливается с фоном, что практически раство­ряется в шуме и суете современного города.

В образах фланера и метросексуала воплощается противоречие, связанное, как заметила Рэйвин Коннелл, с проблемой доминирую­щей маскулинности (Connell 2001). Предполагается, например, что такой мужчина должен быть одет по моде, но не может подчеркивать собственную индивидуальность, чтобы не выделяться из толпы. Метросексуал должен быть в курсе последних трендов — но это требует вре­мени, а ему (по крайней мере в настоящее время и в том случае, если он принадлежит к среднему классу) приходится работать и зарабаты­вать деньги, чтобы соответствовать своему образу жизни. Есть и более серьезные проблемы: современный метросексуал должен быть одно­временно мужественным и чувствительным человеком — а также ин­теллектуалом, спортсменом и творческой личностью. Требуется, чтобы он ладил с детьми, обладал развитым чувством стиля, следил за собой, не забывал о домашних обязанностях и умел хорошо готовить, чтобы не ударить лицом в грязь на свидании со своей пассией. С точки зрения современного общества, мужчине-горожанину необходимо обладать всеми этими качествами. Если феминистки третьей волны переосмыс­ляют свои социальные роли — например, матерей, менеджеров или предпринимателей — и утверждают право на выбор той или иной из них, то от мужчин требуется одновременно иметь семью, успешную карьеру, хорошо выглядеть и зарабатывать деньги.

У современного метросексуала, будь то семейный или одинокий че­ловек, много обязанностей. Ему приходится активно участвовать во всех сферах домашней жизни. Тренд «сделай сам», приобретший популяр­ность (по крайней мере в Северной Америке) после Второй мировой войны и предполагавший, что мужчина должен иметь собственную мастерскую, чинить сломавшиеся вещи и постоянно строить какой- нибудь сарай или гараж, имел не только экономические основания. Он представлял собой рудимент викторианской идеи разделения сфер жизни (Gelber 1997: 66-70). В маленьком пригородном доме подлинной хозяйкой была женщина: именно она вела все дела. Мужчина, прихо­дя с работы, чувствовал себя в этом доме чужаком, а потому нуждался в собственном пространстве, где он мог бы ощущать себя в ответе за происходящее и демонстрировать свои мужские качества, работая с большими и тяжелыми инструментами. Но вот наступают 1990-е, а за­тем и 2000-е годы — и на экраны выходят шоу вроде «Косметического ремонта» (Facelift) или «Покрашенного дома» (Painted House) Дебби Трэвис, которые учат женщин не зависеть от мужчин и заниматься ремонтом самостоятельно. Мужчин же, напротив, побуждают прояв­лять чувствительность и овладевать ремеслами, которые традиционно считаются женскими. Наивный оптимист мог бы усмотреть в этом по­степенное размывание границ гендерной дифференциации и слияние двух ранее отделенных друг от друга реальностей. Возможно, наивный оптимист и прав, однако эти перемены чреваты новыми проблемами, требующими решения.

В новых условиях, когда быть мужчиной — значит одновременно играть роли мачо и милого друга, презентация мужчин в литературе, посвященной вязанию, также заключает в себе внутренний конфликт. Пытаясь соответствовать интересам обоих упомянутых типов мужчин, и метросексуалу, и ретросексуалу, эти издания, по сути, в большинстве случаев лишь воспроизводят устоявшиеся в обществе стереотипы и ча­сто оставляют реальных мужчин, занимающихся вязанием, неудовлет­воренными. Если художники, работающие с текстилем, размышляют над проблемами, связанными с рукоделием и положением мужчины в современном обществе (а временами даже практикуют иронический подход к этим вопросам, в целом характерный для искусства инстал­ляции), книги, посвященные вязанию, демонстрируют — вне зависи­мости от пола автора — удивительную преданность традиции. Идея «мужественности» плохо сочетается с представлениями о смысле вяза­ния или другого вида рукоделия. Противоречивое послание, которое читается в образах, создаваемых художниками по текстилю и фотогра­фами, работающими с моделями, весьма симптоматично: оно отража­ет неспособность современной культуры осознать наконец, кем и чем является этот «новый мужчина», или метросексуал³.

Американский художник по текстилю Марк Ньюпорт выражает свое комплексное представление о «мужественности» посредством создания коллекции вязаных костюмов супергероя Бэтмена (2003). Ньюпорт со­четает претенциозный мачизм Бэтмена с идеей мягкости, которая ассо­циируется с вязанием и вышивкой (Steffen 2009). Художника занимает образовательная функция образов, подобных Бэтмену, их влияние на формирование картины мира взрослых людей. В своих работах — та­ких, например, как «Он знал, что сумеет помочь, если закончит это» (He Knew That If He Could Finish It He Could Help, 2005) — ху­дожник травестирует устоявшиеся идеи. Глазам наблюдателей пред­стает мужчина (наряд которого напоминает вязаный костюм Бэтмена, часто демонстрировавшийся на выставках Ньюпорта), занятый вязани­ем некой вещи, невидимой для аудитории. Транслируемый комиксами образ мачо, способного в ходе спасательной кампании мгновенно при­нимать решения и действовать безотлагательно (качества, традиционно приписываемые «настоящим мужчинам»), смягчается, когда мы видим супергероя, который пытается справиться с кропотливой работой, завершение которой явно требует очень долгого времени. Ньюпорт сплавляет в единое целое противоречивые образы: силу супергероя и уныло обвисшую фактуру вязаного полотна: художник не надевает свои произведения на манекены, а развешивает их на стенах галереи. Костюм должен быть в состоянии выполнить мечту любого человека. Художнику необходимо, чтобы зрители сами имели возможность мыс­ленно «заполнить» костюмы, так сказать, примерить их, и поэтому он оставляет их «пустыми» (Ibid.). Смысловым стержнем работ Ньюпорта является идея защиты и безопасности: супергерой, универсальный за­щитник (роль, обычно присваиваемая мужчиной), приобретает тради­ционно «женскую» способность окружать своих подопечных мягкой, не видимой для посторонних глаз заботой, с которой ассоциируется образ пледа или свитера ручной вязки. По словам Ньюпорта, «вязание аккумулирует в себе древние образы всех женщин, поглощенных спо­койной работой, требующей концентрации. Мои бабушка и мама вяза­ли, и я помню, что сам этот процесс, казалось, защищал их. Я представ­лял себе их вязание как своего рода силовое поле, как способ создать безопасное и комфортное пространство для себя и для тех, о ком они заботились» (Porter 2005).

В произведениях Ньюпорта находит воплощение целый спектр смыслов, принципиально значимых для современного концепта «му­жественности». «Настоящий мужчина» должен заботиться о своей се­мье и защищать ее — и вместе с тем действовать быстро, решительно и безжалостно в мире бизнеса; он должен уметь наслаждаться мгно­вением — и одновременно планировать все наперед, просчитывать каждый свой шаг. «Человек действия», изображенный Ньюпортом, одновременно и вдумчивый вязальщик, а способность фланера иссле­довать реальность, наблюдать за ней и приобретать новый опыт сли­вается здесь со свойственной новому мужчине тягой к теплу, чувстви­тельности и заботе.

Сходный конфликт между комфортом, защищенностью и домашним уютом, с одной стороны, и силой, динамичностью и выносливостью, с другой, присутствует и в вязаных скульптурах Дейва Коула. Коул работает с такими необычными видами «пряжи», как стальная стружка, кевлар, свинец и фарфор. В этом отношении создание про­изведений искусства становится, по мысли художника, тестом на вы­носливость (Ibid.). Как замечает Кристи Портер, вязание — одно из простейших ремесел, которое требует всего лишь пары спиц; Коул же придает вязанию более мужественный оттенок, поскольку каждый его
проект требует использования тяжелого механического оборудования, без которого невозможно справиться со сверхпрочной пряжей. Так ему пришлось специально разработать прялку, превращающую стальную стружку в материал, пригодный для вязания. Создавая повседневные и, казалось бы, такие знакомые вещи (плюшевых мишек или детские одеяльца) гигантских размеров и необычной текстуры, Коул побужда­ет зрителя взглянуть на вязание под новым углом зрения и осознать, что это занятие отнюдь не исключает связи с миром технологии и кон­цептом мужественности.

Подобное послание несет в себе творчество Дьютса Миллера и Стэна Шеллабаргера. Номер, исполняемый ими до сих пор и неофици­ально именуемый «Розовая труба» (Pink Tube), впервые демонстриро­вался в 2003 году и с тех пор повторялся много раз на художественных ярмарках в Соединенных Штатах и за рубежом. Представление заклю­чается в том, что Миллер и Шеллабаргер усаживаются друг напротив друга и каждый вяжет свой конец гигантского цилиндрического шар­фа. Этот шарф уже достиг огромных размеров и напоминает пуповину, соединяющую двух партнеров, подчеркивая в то же время все увели­чивающуюся дистанцию между ними. Розовый цвет, как и сам процесс вязания, ассоциируется с женственностью, а весь номер в целом чита­ется как критика жесткой системы распределения гендерных ролей. Неоднозначность концепта «мужественности» передается непосред­ственным соположением образов двух артистов, с одной стороны, и их творческого проекта, с другой. Длинные бороды, мешковатая одежда и плотное телосложение исполнителей предполагают стереотипную трактовку идеи доминирующей маскулинности, тогда как процесс, в который они вовлечены (вязание объекта розового цвета, завершение которого требует долгого времени), непосредственно связан с миром женщин (Hemmings 2009).

Наконец, необходимо упомянуть о работах Пате Конавея, выполнен­ных из подручных материалов. Целью художника является исследова­ние взаимоотношений между жизнью и искусством. Создаваемые им повседневные предметы размерами намного превосходят оригиналы. Так, с помощью изготовленных вручную вязальных спиц больше метра длиной и почти 500-метровой катушки хлопкового волокна художник связал пару варежек, достаточно больших для того, чтобы закрыть все его тело. Подобно Коулу, Конавей работает с необычными мате­риалами, такими как хлопчатобумажный кант, обычно используемый в качестве портьерного шнура, телефонный шнур, электрический про­вод, шпагат, фольга, мишурная нить, ткань — все что угодно. Интерес художника к вязанию больших предметов подразумевает (по крайней мере частично) нежелание идентифицировать себя с жестко фиксиро­ванной гендерной ролью:

«Я понял, что личность может вмещать в себя черты и мужчины и женщины — и в то же время не являться ни тем и ни другим. Я имею в виду, что, при наличии мужских половых органов, я не восприни­маю себя как гетеросексуала, но и женщиной я себя тоже не считаю. Так что, возможно, я принадлежу к «третьему полу», который чудес­ным образом прорастает в трещинах реальности, уравновешивая ее противоречия» (Kinsler 2011).

Отказываясь присваивать объекту какую-то одну определенную функцию, художник пытается найти в нем противоречивые и в то же время взаимодополняющие значения.

Четверо художников, о которых говорилось выше, прекрасно осо­знают, что содержание концепта маскулинности меняется; они актив­но участвуют в его пересмотре, намечая новые идеи и трактовки. Они работают в рамках сообщества своих коллег, в основном — художни­ков и дизайнеров, и вязание играет важную роль в их деятельности, несмотря на то что оно представляет собой лишь один из множества способов донести до публики смысл их послания.

 

Книги по вязанию — для мужчин и о мужчинах

 

В целом в этих книгах представлены два типа мужчин. Первый — это метросексуал, молодой человек, занятый каким-нибудь традиционно «мужским» делом: например, играющий в футбол или разливаю­щий пиво. Кажется, что эти подчеркнуто мужественные образы призва­ны уравновесить яркие цвета и относительно смелый дизайн моделей, представленных, например, в книге Дебби Столлер «Сын стервозных вязальщиц» (Son of Stitch'n'Bitch). Всем мужчинам-моделям от 20 до 30 лет, и почти всех их можно назвать метросексуалами. Другой пример — мужчина, одетый в уютный просторный жакет и погруженный в раз­мышления за чашкой кофе. В этом случае недостаток атрибутов «мужественности» компенсируется классическим покроем жакета. Особый интерес представляет способ изображения отношений между мужчинами на иллюстрациях. На подавляющем большинстве фото­графий мужчина появляется в одиночестве. В некоторых случаях рядом с ним находится женщина. И наконец, меньше всего иллюстраций, на которых изображены двое мужчин. Но даже в этих случаях расположе­ние фигур на фотографиях кажется очень значимым. В книге «Люди в одежде из денима» (Denim People) есть иллюстрация, на которой двое мужчин располагаются по разные стороны кушетки: один обнимает женщину, другой сидит на спинке, отодвинувшись как можно дальше от гетеросексуальной пары. Впрочем, в издании Столлер име­ются иллюстрации, на которых модели изображены в более интимной обстановке. Так, здесь можно увидеть двоих мужчин, расположенных близко друг к другу в небольшом офисном отсеке. Они демонстрируют оригинальные трикотажные модели, в которых используются мотивы «робот» и «череп» (в современном обществе оба эти символа считаются принадлежностью «мужского» мира). Чтобы разрушить атмосферу вза­имной близости, двое мужчин не встречаются взглядом: один опустил глаза в блокнот, другой отвернулся — по-видимому, чтобы поговорить с человеком в соседнем отсеке. Таким образом, создается впечатле­ние, что эти двое просто случайно оказались вместе в замкнутом про­странстве. Подобные иллюстрации особенно любопытны, если срав­нить их с реальными фотографиями, которые также приводит Столлер: это изображения мужчин, участников Второй мировой войны, одетых в трикотажные вещи или занимающихся вязанием, чтобы скоротать время. Люди, изображенные на фотографиях, непринужденно беседуют и даже прикасаются друг к другу — то есть между ними су­ществуют дружеские отношения и личные связи, которые не находят отражения на современных иллюстрациях. В чем же дело? Ведь жен­щины, например, часто изображаются группами; они разговаривают, прикасаются друг к другу, играют, тогда как мужчина всегда одинок, а его личное пространство неприкосновенно.

Судя по всему, современная литература, посвященная вязанию, стремится прочно связать концепт «мужественности» с представлени­ем о традиционной сексуальной ориентации или с образом ретросек- суала, продемонстрировать, что вязание как мужской проект не име­ет ничего общего с гомосексуальностью. Четкая бинарная оппозиция между маскулинностью и феминностью являет собой неотъемлемую составляющую вводных разделов изданий, ориентированных на жен­скую аудиторию. Возьмем, к пример, книгу «Вязаные модели, которые понравятся мужчинам» (Knits Men Want), написанную автором пова­ренной книги и вязальщиком Брюсом Вайнштейном. Согласно этому изданию, мужчинам больше всего подходят консервативные модели. На иллюстрациях присутствуют мужчины-манекенщики и фотогра­фии пряжи; есть одно-два изображения мужчины в женской компа­нии. Вдобавок в книге содержится следующее замечание: «Женщи­нам нравится производить впечатление на окружающих, выделяться из толпы. Мужчины предпочитают смешиваться с ней, не привлекать к себе внимание. Женщинам нравится одежда, которая выглядит оча­ровательно, а мужчинам — одежда, которая очаровательно смотрится на женщинах» (Weinstein 2010: 11). Неважно, как именовать эти моде­ли — консервативными или классическими. Суть в том, что их дизайн явно противоречит посланию, которое пытаются донести до публики художники, использующие вязание в своем творчестве — такие, как упомянутые выше Ньюпорт и Коул. Книги по вязанию, напротив, со­ветуют мужчинам отречься от своей подлинной идентичности, не да­вать воли воображению и стараться смешаться с толпой. Эта мудрость (пусть и в более мягкой форме) содержится, в частности, в упомянутой выше книге Дебби Столлер, автор которой советует женщинам, как правильно вязать мужскую одежду:

«Если вы обратите внимание на мужчин, которые окружают вас на работе, в торговом центре, на улице, вы заметите, что по большей ча­сти им нравится одеваться просто. В основном они любят следующие цвета: синий, серый, хаки, оливковый и черный; если мужчина вообще носит свитера, то он предпочитает простую вязку, например чулоч­ную» (Stoller 2007: 2-3).

Столлер — одна из самых интересных и прогрессивных представи­тельниц мира современной вязаной моды; она с энтузиазмом относится к мужчинам, способным преодолеть «феминные коннотации, связан­ные с вязанием», и именует их «людьми, у которых хватает мужества заниматься вязанием» (Ibid.). И вместе с тем советы, комментарии и об­разы, появляющиеся на страницах ее книги, свидетельствуют о том, что ее привлекают именно мужчины традиционной ориентации — пусть и метросексуалы. Еще одно издание, «Ничего себе клубочки: практи­ческое руководство по вязанию для современного мужчины» (Knitting with Balls: A hands on guide to knitting for the modern man) Майкла Дель- веккио, несмотря на название и изображение на обложке, создает образ мужчины-метросексуала — молодого, щеголеватого и безоговорочно гетеросексуального; во всяком случае, в книге ни разу не упоминается о гомосексуальных связях, зато заходит речь о друзьях и девушках (Del Vecchio 2006). Почему же сообщество людей, увлеченных рукоделием, побуждает женщин к творческому самовыражению и самореализации, к новаторским проектам в сфере моды, к преодолению границ собствен­ной идентичности — но не позволяет мужчинам делать то же самое, требуя, чтобы они соответствовали традиционным ценностям среднего класса, проявляя в одежде сдержанность и достоинство?⁴ И что пред­ставительствует за мужчин в подобных репрезентациях?

В любых иллюстрациях и фотографиях присутствует элемент объ­ективации. В случае с литературой по вязанию, посвященной моде­лям мужской одежды и ориентированной на женскую аудиторию, патриархальный принцип оказывается перевернут с ног на голову: мужчины здесь являют собой предмет женского объективирующего взгляда. Существеннее, однако, то, что и мужчины и женщины в про­цессе и посредством вязания часто формируют собственную идентич­ность. Так, несколько рецензентов на сайте amazon.com сообщили, что им пришлось трансформировать представленные в книгах модели, чтобы те соответствовали вкусам их более консервативных или, на­против, смелых партнеров. Некоторые сетовали на то, что размеры моделей не соответствуют реальности. Мужчины, занимающиеся вя­занием, признавались, что предпочитают самостоятельно разрабаты­вать модели одежды или находить образцы в Интернете. Они считали, что руководства по вязанию не соответствуют их ожиданиям и запро­сам. Те же, кто ориентировался на представленные в книгах модели, зачастую меняли цветовую гамму и выбирали пряжу по своему вкусу. Подобная ситуация представляет собой достаточно типичный способ взаимодействия читателей с литературой, посвященной вязанию спи­цами или крючком; создавая вещи самостоятельно, люди адаптируют их в соответствии с собственными нуждами. Как показал Илья Пар- кинс, наша субъективность в отношении моды формируется и пере­сматривается в процессе потребления и выбора персонального стиля (Parkins 2008: 510).

То же самое можно сказать и о сфере вязания, поскольку упомя­нутая выше литература, как предполагается, подталкивает читате­ля к потреблению той или иной пряжи, спиц, руководств и, наконец, определенных образов. Покупая и производя вещи, мужчины и жен­щины размышляют над проблемами своей идентичности, типичное представление о которой, помимо прочего, транслируется книгами, которые они читают.

 

Заключение

 

Подобно фланеру XIX столетия, метросексуал представляет собой по­рождение общества. Он обязан своим появлением постоянно изменяю­щейся жизни современного мегаполиса. Метросексуал — это, главным образом, потребитель, чья идентичность подвергается дезинтеграции под воздействием разнообразной информации, которой его бомбарди­рует окружающая среда (Lindgren 2007). Благодаря ему представление о мужественности сегодня меняется, а образ «настоящего мужчины» приобретает более мягкие очертания. И все же метросексуал, как ра­нее фланер, обладает амбивалентной идентичностью. Так, один из са­мых популярных современных мужчин-метросексуалов британский футболист Дэвид Бекхэм является своего рода культовой фигурой в среде гомосексуалистов. Будучи гетеросексуалом, он воплощает со­бой определенные качества (стиль, уравновешенность, притягатель­ную энергетику), которые привлекают гомосексуалистов и которы­ми они стремятся обладать. Образы фланера и метросексуала связаны с неопределенностью в сфере сексуальной идентичности. Однако, как показала Коннелл, все, что не соответствует традиционному представ­лению о доминантной маскулинности и гетеросексуальности как един­ственно возможной норме, обычно служит источником тревожных на­строений в обществе (Connell & Messerschmidt 2005: 845). Именно эти настроения прослеживаются в литературе, посвященной вязанию: в одних случаях метросексуалов, изображенных на относительно сме­лых иллюстрациях, можно принять за гомосексуалистов, а в других создатели иллюстраций, кажется, стремятся убедить читателей в том, что нет никакой связи между гомосексуальностью, с одной стороны, и ношением трикотажной одежды или увлечением вязанием, с дру­гой. Напряжения и противоречия современного североамериканского общества, связанные с проблемой мужской идентичности, являются предметом размышлений художников, иллюстраторов, дизайнеров и блогеров. Примечательно, что лишь последние в полной мере призна­ют наличие альтернативной маскулинности. Сайты вроде «Вязальный блог Джо-гомосексуалиста» (Queer Joe's Knitting blog) предоставляют посетителям редкую возможность поделиться идеями и мыслями в безопасной и комфортной обстановке. Эти интернет-сообщества яв­ляются тем пространством, где мужчины, занимающиеся вязани­ем, могут продемонстрировать свои работы, поучиться друг у друга, узнать что-то новое. Форумы, блоги и другие виды сетевого общения, участники которого имеют общие интересы и помогают друг другу, представляют особый интерес для мужчин, увлеченных вязанием, — включая метросексуалов. Иными словами, современному горожанину, будь то метросексуал или ретросексуал, приходится присоединять­ся к интернет-сообществу или отправляться в художественную гале­рею, чтобы открыто поговорить о том, что его интересует, поскольку от книг — по крайней мере на сегодняшний день — в этом смысле нет никакого толку.

Перевод с английского Елены Кардаш

 

Литература

 

www.menwhoknit.com (по состоянию на 15 мая 2011 г.).

queerjoe.blogspot.com (по состоянию на 15 мая 2011 г.).

Anderson 2010 — Anderson K.N. From Metrosexual to Retrosexual: The Importance of Shifting Male Gender Roles to Feminism // Thinking Gen­der Papers, UCLA Center for the Study of Women, UC Los Angeles, escholarship.org/uc/item/81z2f0p5 (по состоянию на 5 декабря 2010 г.).

Barad 2001 — Barad K. Re(con)figuring Space, Time, and Matter // DeKoven M. (ed.). Feminist Locations: Global and Local, Theory and Practice. New Brunswick, NJ: Rutgers University Press, 2001.

Baudelaire 1955 — Baudelaire Ch. The Mirror of Art: Critical Studies. Lon­don: Phaidon, 1955.

Benjamin 1999 — Benjamin W. The Work of Art in the Age of Reproduc­tion // Illuminations. London: Pimlico, 1999.

Benjamin 1999 — Benjamin W. The Arcades Project. London: Belknap Press, 1999.

Boris 1986 — Boris E. Art and Labour: Ruskin, Morris, and the Craftsman Ideal in America. Philadelphia: Temple University Press, 1986.

Boris 1993 — Boris E. Crossing Boundaries: The Gendered Meaning of the Arts and Crafts // Kardon J. (ed.). The Ideal Home 1900-1920. London: Harry N. Abrams, 1993. Pp. 32-45.

Buck-Morss 1986 — Buck-Morss S. The Flaneur, the Sandwichman and the Whore: the Politics of Loitering // New German Critique 39, second special issue on Walter Benjamin. Fall 1986. Pp. 99-140.

Castells 2001 — Castells M. The Internet Galaxy: Reflections on the Inter­net, Business, and Society. Oxford: Oxford University Press, 2001. Connell 2001 — Connell R.W. Men and the Boys. Berkley: University of California Press, 2001.

Connell & Messerschmidt 2005 — Connell R.W., Messerschmidt J.W. Hege­monic Masculinity: Rethinking the Concept // Gender and Society. 19.6. December 2005. Pp. 829-859.

Del Vecchio 2006 — Del Vecchio M. Knitting with Balls: A hands on guide to knitting for the modern man. N.Y.: Dorling Kindersley, 2006. Delanty 2010 — Delanty G. Community. London; N.Y.: Routledge, 2010.

Emborsky & Modesitt 2007 — Emborsky D., Modesitt A. Men who Knit and Dogs who Love Them. Asheville, NC: Lark Books, 2007.

Gelber 1997 — Gelber S. Do-It-Yourself: Constructing, Repairing and Maintaining Domestic Masculinity // American Quarterly. 49.1. 1997. Pp. 66-112.

Greenhalgh 2003 — Greenhalgh P. Introduction: Craft in the Changing World // Greenhalgh P. (ed.). The Persistence of Craft: the Applied Arts Today. New Brunswick, N.Y.: Rutgers University Press, 2003. Pp. 1-17.

Hemmings 2009 — Hemmings J. Seamless: Dutes Miller and Stan Shellabarger // Fiber Arts. April/May 2009. Pp. 28-29.

Henry 2004 — Henry A. Taking Feminism to Bed // Not My Mother's Sister: Generational Conflict and Third-Wave Feminism. Bloomington; Indianapolis: Indiana University Press, 2004. Pp. 88-114.

Kinsler 2011 — Kinsler G.B. Crochet: It is a Guy Thing to Do, www.anniesattic.com/crochet/content.html?content_id=407 (по состоянию на 5 янва­ря 2011 г.).

Lindgren 2007 — Lindgren S. From Flaneur to Web Surfer: Videoblogging, Photo Sharing and Walter Benjamin @ the Web 2.0 // Transformations 15. November 2007, www.transformationsjournal.org/journal/issue_15/article_10.shtml (по состоянию на 8 января 2011 г.).

Malin 2005 — Malin B.J. American Masculinity under Clinton: Popular Media and the Nineties "Crisis of Masculinity". N.Y.: Peter Lang, 2005. Marsh 1989 — Marsh M. From Separation to Togetherness: The Social Construction of Domestic Space in American Suburbs, 1840-1915 // The Journal of American History. 76. 2. 1989. Pp. 506-527.

Metcalf 2007 — Metcalf B. Replacing the Myth of Modernism // Alfoldy S. (ed.). NeoCraft: Modernity and the Crafts. Halifax, NS: NSCAD Univer­sity Press, 2007. Pp. 4-33.

Myzelev 2009 — Myzelev A. Whip Your Hobby into Shape: Knitting, Fe­minism, and Construction of Gender // Textile: The Journal of Cloth and Culture. 7. 2 (2009). Pp. 148-163. Рус. пер. см. в: Теория моды: одежда, тело, культура. 2009-2010. № 14. С. 111-135.

Parkins 2008 — Parkins I. Building a Feminist Theory of Fashion: Karen Barad's Agential Realism // Australian Feminist Studies. 23.58. Decem­ber 2008. Pp. 501-515.

Porter 2005 — Porter K. Knitting Superhero: Mark Newport // Knitty. Summer 2005. www.knitty.com/ISSUEsummer05/FEATsum05WTS.html (по состоянию на 6 января 2011 г.).

Sender 2006 — Sender K. Queens for a Day: Queer Eye for the Straight Guy and the Neoliberal Project // Critical Studies in Media Communica­tion. 23.2. 2006. Pp. 131-151.

Simmel 1950 — Simmel G. The Metropolis and Mental Life. N.Y.: Free Press, 1950. Pp. 409-424.

Simpson 1994 — Simpson M. Here Comes the Mirror Man // The Inde­pendent. 15 November 1994.

Simpson 2003 — Simpson M. Metrosexual? That rings a bell... // The In­dependent. 22 June 2003.

Steffen 2009 — Steffen J. Mark Newport: Costume designer Mark Newport talks about knitting outfits for superheroes, both famous (Batman) and unknown (Sweaterman) // Smithsonian Magazine. October 2009, www. smithsonianmag.com/arts-culture/QA-Mark-Newport.html#ixzz1AHqYctHD (по состоянию на 6 января 2011 г.).

Stoller 2007 — Stoller D. Son of Stitch'n'bitch: 45 Projects to Knit & Cro­chet for Men. N.Y.: Workman Publishing, 2007.

Tester 1994 — Tester K. (ed.). The Flaneur. N.Y.: Routledge, 1994.

Turney 2009 — Turney J. The Culture of Knitting. N.Y.: Berg, 2009.

Weinstein 2010 — Weinstein B. Knits Men Want: the 10 Rules Woman Should Know Before Knitting for a Man. N.Y.: STC Craft, 2010.

Wilson 1992 — Wilson E. The Invisible Flaneur // New Left Review. 191.1. 1992.

Wolff 1985 — Wolff J. The Invisible Flaneuse: Women and the Literature of Modernity // Theory, Culture and Society. 5.2. 1985. Pp. 431-446.

 

Примечания

1) См.: Wilson 1992, а также Anon. Le Flaneur au Salon, ou M. Bonhomme, Examen Joyeux des Tableaux, Mele de Vaudevilles. Paris, n.d.

2) Литература, посвященная фланерству, значительна. Вот некоторые из наиболее важных работ: Shaya G. The Flaneur, the Badaud, and the Making of a Mass Public in France, circa 1860-1910 // American Historical Review 109. 2004; Tester K. (ed.). The Flaneur. N.Y.: Routledge, 1994; Wolff J. The Invisible Flaneuse: Women and the Literature of Mo­dernity // Theory, Culture and Society. 5.2. 1985. Pp. 431-446; Simmel G. The Metropolis and Mental life. N.Y.: Free Press, 1950. Pp. 409-424.

3) О кризисе представлений о маскулинности в 1990-е гг. см., напр.: Malin 2005: 7-22.

4) Справедливости ради следует заметить, что то же самое можно ска­зать и о других творческих сообществах, посвященных занятиям, традиционно рассматривающимся как женские.