Исследователи в области социологии эмоций отмечают, что эпоха поздней современности характеризуется специфической культурой страха — крайне широким распространением «слабых», небольших по масштабу, индивидуализированных страхов, их проникновением в разнообразные сферы повседневной жизни, существованием «обобщенного климата страха» (Furedi 2007). Передвижение по городу может быть сопряжено для горожанина с разнообразными страхами перед угрожающими его безопасности событиями, в том числе преступлениями (ограбление, кража, изнасилование, теракты и др.). Такие страхи воспроизводятся в повседневной жизни и оказывают воздействие на характер проживания городской среды, что вступает в некоторый конфликт с безопасным, эмоционально комфортным передвижением как необходимостью и ценностью городской жизни. В связи с этим возникает вопрос о том, каким образом происходит совладание с разнообразными страхам в ситуации городской мобильности. Мы попытаемся ответить на него, используя материалы интервью с молодыми женщинами о страхах перед преступлениями со стороны мужчин. Эмпирическую базу составляют 10 полуструктурированных интервью, проведенных с молодыми женщинами 18–26 лет, проживающими в Москве и в ближайшем Подмосковье с детства или переехавшие туда не позднее, чем за 2 года до момента интервью.

Социальные исследователи рассматривают страх как переживание, связанное с ожиданием наступления нежелательных событий и неспособностью с ними справиться (Barbalet 1998), варьирующееся в зависимости от степени отсроченности событий во времени (Tudor 2005). Исследование связи женского страха перед насилием со стороны мужчин с определенными пространственными контекстами города зародилось в рамках англо-американской феминистской географии (Bondi, Rose 2003). Страх перед насилием со стороны мужчин рассматривается как проявление гендерного неравенства. Исследовательницы в области географии женского страха связывают его проявление с определенными пространственными контекстами, ассоциирующимися прежде всего с недостатком социального контроля (Valentine 1989), признаки которого обнаруживаются в деталях городской среды и в образах территорий (Valentine 1989; Pain, Koskela 2000). Исследователи в области социальной географии выделяют стратегии совладания со страхом, которые формируются у женщин (Valentine, 1989; Bondi, Mehta 1999), а также, на контрасте со страхом, проявления смелости, уверенности при освоении пространства города (Koskela 1997).

Страх как следствие неравенства в ситуациях городской мобильности способствует формированию целого набора стратегий совладания, уменьшающих это неравенство. Прежде всего это воплощается в стратегиях избегания: изменении маршрута передвижения, характера ходьбы (идти медленнее или быстрее) или способа передвижения (взять такси) для того, чтобы не столкнуться с «опасными другими». Защитные стратегии совладания, применяемые женщинами, подразумевают несколько типов, выделение которых условно и не строго. Первый связан с перемещением в компании другого человека, а также с имитацией разговора по телефону — здесь телесно или незримо присутствуют другие люди как сдерживающие истории. Второй способ подразумевает самозащиту, активные действия самой женщины в случае возникновения опасности, например ношение газового баллончика и некоторые телесные практики (приемы самообороны, использование подручных средств). Третий тип стратегий связан с тем, что мы называем «внимательной осторожностью», контролем за происходящим вокруг, стремлением видеть и слышать, что воплощается в таких тактических действиях, как вынимание наушников из ушей, постоянное оглядывание и т. д. Последний вид стратегий, который мы выделяем, связан с телесной и эмоциональной работой. Эмоциональная работа подразумевает, например, попытки рационализировать ситуацию, а телесная связана с демонстрацией уверенности или, наоборот, закрытости, стремлением стать «невидимой».

Данные стратегии, таким образом, в совокупности с мелкими действиями и движениями как проявлениями осторожности являются следствием формирования локальных гендерных порядков и, с одной стороны, носят приспособительный характер, но с другой — в определенной степени являются способом сопротивления этим порядкам, сглаживания воспринимаемого неравенства. Однако есть основания предполагать, что такие стратегии носят универсальный характер и не специфичны для женщин.

Литература:

Barbalet J. Emotion, Social Theory, and Social Structure: A Macrosociological Approach. Cambridge: Cambridge University Press, 1998.

Bondi L., Mehtа A. Embodied discourse: on gender and fear of violence// Gender, Place, and Culture. 1999. Vol. 16, N 1.

Bondi L., Rose D. Constructing Gender, Constructing The Urban: a review of Anglo-American feminist urban geography // Gender, Place and Culture. 2003. Vol. 10. N 3. P. 229–245. Furedi F. The only thing we have to fear is the «culture of fear» itself // American Journal of Sociology, 2007. N 32.

Koskela H. «Bold Walk and Breakings»: Women’s spatial confidence versus fear of violence // Gender, Place and Culture, 1997. Vol. 4, N 3. P. 301–319.

Koskela H., Pain R. Revisiting fear and place: women’s fear of attack and the built environment // Geoforum, 2000. Vol. 31, N 2. P. 269–280.

Valentine G. Images of danger: women’s sources of information about the spatial distribution of male violence // Area, 1992. Vol. 24, N 1. P. 22–29.

Valentine G. The Geography of Women’s Fear // Area, 1989. Vol. 21, N 4. P. 385–390.

Tudor A. A (macro) sociology of fear? // Sociological Review, 2003. Vol. 51, N 2.