Страх белого человека (white man’s fear) — устойчивое выражение, которое регулярно используется в западных СМИ для описания некоторых современных проявлений расизма, в частности повышенной чувствительности белокожих американцев и европейцев по поводу любых намеков на расовые предубеждения с их стороны. Последнее явление получило вербальное оформление в виде фразы “white fragility” («хрупкость белого человека»), недавно включенной в Оксфордский словарь английского языка. Трансформировавшийся в XXI столетии в новые формы и смыслы, «страх белого человека» уходит корнями в эпоху географических открытий и колониальных империй.

Доклад будет посвящен указанному феномену в контексте колониальной истории Индии XIX в., который конкретизируется на примерах взаимоотношений британцев с местными слугами в пространстве, ограниченном английским домовладением и ýже — детской комнатой. В центре внимания индийские няни и кормилицы (амы и айи) и европейские госпожи, чьи контакты были опосредованы фигурой ребенка. Нанятые для того, чтобы по роду деятельности замещать матерей, служанки нередко использовали уязвимое положение своих хозяек для их шантажа и обмана. Амбивалентные отношения с этой категорией слуг нарушали внутреннюю иерархию и размывали границы между властителями и подвластным населением в пределах английского дома, призванного репродуцировать модель империи на локальном уровне и играть важную роль в обеспечении стабильности английского присутствия в Индии.

Корпус источников представлен мемуарами, травелогами, письмами, художественными произведениями, отражавшими личный опыт общения британцев с челядью в Индии, руководствами по ведению хозяйства в колонии и медицинскими трактатами, предлагавшими научный взгляд на уход за европейскими детьми в тропиках. Анализ текстов позволяет выявить вербальные и материальные признаки страха европейцев в Индии на каждодневном, бытовом уровне. Колониальные нарративы за счет создания бесконечно повторяющихся нелицеприятных образов слуг вели к стереотипизации представлений о них у европейцев и негативизации эмоций, которые варьировались от раздражения и отвращения и до ужаса и страха. Эти чувства, намеренно культивируемые и поощряемые британцами в колонии, становились основой их эмоциональной солидарности и одновременно помогали сохранять дистанцию между представителями политически доминирующей иностранной элиты и подвластного местного населения. Страх был той «полезной» эмоцией, которая выполняла охранительную функцию, обеспечивая единство и обособленность малочисленного европейского сообщества, оберегая его внутреннюю целостность и стабильность, создавая и поддерживая ситуацию внешнего равновесия между своим и чужим и даже обеспечивая инструментом демонстрации цивилизационного превосходства. Прочерчивая границы отчужденности между двумя мирами, европейцы избегали растворения в многомиллионном местном населении.