Создание у зрителя аффекта страха, ощущения тревоги оказывается ключевым элементом конструирования образа врага в кинематографе эпохи холодной войны. Стоит отметить, что первичная точка появления страха в кинематографическом пространстве — это аффект, принадлежащий скорее персонажу и заданный простыми кинематографическими средствами (мимика и крупный план). Однако именно он обуславливает, делает возможной «передачу» аффекта зрителю. Аффект страха у зрителя конструируется на нескольких уровнях, начиная с жанровой конвенции как контракта со зрителем (преобладающее количество фильмов этого периода — триллеры) и внутринарративной событийности (саспенс) и заканчивая конкретными образами, связанными с изображением страшных объектов. Таким объектом может стать что угодно: как вполне очевидная бомба («Целуй меня насмерть»), так и совершенно безобидная карта из колоды, маркирующая переход героя из состояния ясного сознания в состояние гипноза («Маньчжурский кандидат»). Нередко визуализация страшного объекта или сцены связана с трансформациями привычных границ объектов и процессов — от простого приема двойной экспозиции для придания рамки сновидению-кошмару («Последний дюйм») до спецэффектов в создании образа монстра («Нечто», «Вторжение похитителей тел»).

Нечто, понимаемое как не-человеческое, лишенное привычной формы, возможности закрепления за собой четкого смысла, противостоящее нормативному и естественному, представляет собой один из маркеров враждебного, опасного и, соответственно, порождающего страх. Искажение привычного, отсылающего к реалистической оптике видения, становится основным способом репрезентации страшного в кино. При этом процессы искажения (будь то искажение пространства, или формы тела, или оптики) отсылают к обесцениванию человеческого и его элиминации из структур репрезентации. Связываясь с оппозицией «естественное/неестественное» (одной из ключевых для дискурсивных практик холодной войны), категория бесформенного, заданная через структуры искажения, оказывается метафорой, позволяющей описать стратегии визуализации страшного в обоих лагерях холодной войны.

Доклад представляет собой попытку обобщить и классифицировать способы репрезентации страхов времен холодной войны в кинематографе. Несмотря на очевидную пропагандистскую направленность и манипулятивную риторику большинства советских и американских фильмов времен холодной войны, страх, формируемый ими, далеко не всегда оказывается предметным и напрямую связанным с коммунистической/империалистической угрозой. Страхи времен холодной войны отсылают к утрате уверенности в стабильности значения, обеспечиваемой в том числе наличием бинарных оппозиций. Возможно, именно так кинематографическому страху удается выйти за пределы пропагандистской системы репрезентации, оставаясь эффективным даже в ситуации распознавания манипулятивных структур.

Доклад подготовлен при финансовой поддержке гранта РНФ № 18-18-00233 «Кинообразы советского и американского врагов в символической политике холодной войны: компаративный анализ».