Доклад посвящен механизмам использования страха Суда Божьего для преодоления страха преступника перед наказанием со стороны суда государственного. Иными словами, речь пойдет об использовании церковных практик для проведения следствия по делам о тяжких преступлениях в России второй половины XVIII в., когда по указу, изданному в самом начале правления Екатерины II, ограничивалось применение пыток при допросах. Актуальность работы связана с исследованием малоизученного в историографии феномена сокращения сферы юрисдикции церкви и дальнейшей секуляризации права при активизации использования светскими судами религиозной идеологии и церковных практик для ведения следствия и наказания преступников в условиях гуманизации уголовного законодательства.

Текст и выводы доклада основываются на материалах следственных дел, канонических изображениях Страшного суда на фресках и иконах, а также на обнаруженной в архиве древних актов инструкции для священников «по увещеванию находящего под стражей» подозреваемого. Инструкция содержит важную информацию о приемах манипуляции сознанием преступника, отношении светских судов к тайне исповеди и логике использования аргументов из Св. Писания и визуальных образов «Страшного суда» для дознания. Материалы следственных дел втор. пол. XVIII в. позволяют воссоздать обстоятельства назначения судом священников для увещевания, непосредственный процесс воздействия на мотивацию преступника и результаты привлечения служителей культа к следствию.

Священнику полагалось, опираясь на авторитет веры и знание духовных текстов, принять на себя функции следователя и добиться от подозреваемого раскаяния и сведений о деталях и сообщниках преступления. Данная практика, порожденная распоряжением Екатерины II «обращать к признанию более милосердием и увещеванием, чем истязанием», стала новшеством в судопроизводстве второй половины XVIII в. Именно поэтому и была составлена для священников инструкция «Две главы о том, как увещевателю обращаться с содержащимся под стражей».

Первостепенное значение в инструкции уделялось личности увещевателя, и прежде всего не собственно его достоинствам, а репутации и способности к взвешенному убеждению. Перечислялись важнейшие приемы, позволяющие завладеть доверием подсудимого: снисходительный и сострадательный разговор, расположение к отк ровенности и рассказу «об истории своей жизни», напоминание

о несчастьях жены, детей и в целом тех, кто «любезен» арестованному. От увещевателя требовался грамотный психологический анализ и понимание причин «ожесточения», приведших к преступлению: «от неверия ль или суеверия, или от привычки к порочной жизни, или от отчаяния о возвращении счастия или от страха наказания?».

Но самое главное — все усилия увещевателя должны были направляться на «возбуждение страха правосудия Божьего» в душе подозреваемого, осознание им греховности каждого перед Всевышним и неотвратимости Страшного суда. С этой целью священники-дознаватели нередко приходили к содержащимся под стражей с иконой Страшного суда и «устрашали Геенной огненной за сговор с дьяволом всякого, кто скрывает правду». Иконография «Страшного суда» в русском искусстве предполагала довольно натуралистическое изображение многочисленных форм мытарств грешников в аду, которые в целом соответствовали описанию смертных наказаний по Соборному уложению 1649 г.

Материалы русского уголовного судопроизводства второй пол. XVIII в. наглядно демонстрируют используемые властью механизмы для манипуляции сознанием преступника, которому приходилось выбирать между Страшным судом и чистосердечным раскаянием, за которым следовало наказание по законам суда государственного.

Работа выполнена при финансовой поддержке фонда РФФИ, проект №18-09-00461.