Проза позднего Толстого изобилует эпизодами, изображающими физическое насилие и убийства. После смерти Достоевского, чей опыт всегда вызывал у него огромный интерес, Толстой как бы принял на себя ответственность за тему «преступления и наказания». Его подход к этой проблематике, основан, как и у Достоевского, на практике художественной переработки криминальной хроники. Однако толстовская философия насилия, принимающая последовательный и системный характер уже в его позднем творчестве, основана на художественных и биографических переживаниях, определивших строй его личности значительно раньше. Уже в 1850–1860-х годах он выстраивает последовательную моральную иерархию форм насилия от в принципе искупаемых и допускающих будущее нравственное возрождение, до самых отвратительных, без остатка разрушающих человеческую душу и превращающих в бездушную машину. В центре нашего внимания будет знаменитый эпизод из «Войны и мира», где Платон Каратаев перед смертью рассказывает историю купца, несправедливо обвиненного в убийстве, впоследствии переделанную автором в рассказ «Бог правду видит да не скоро скажет».