Александр Панченко (ИРЛИ РАН, Санкт-Петербург). Уфология как религия
Многие современные антропологи сомневаются в научной операциональности самого концепта «религия»: его считают европоцентричным, генеалогически связанным с историей христианства и культурой Нового времени. Использование оппозиции «религиозное» / «секулярное» применительно к не христианским и не европейским культурам зачастую лишь мешает понять их особенности. Кроме того, как некогда писал Талаль Асад, «неисторическое определение религии не жизнеспособно» [Asad 1993: 30].
Со всеми этими соображениями трудно не согласиться. Несколько иную перспективу, однако, предоставляет нам когнитивное религиоведение, предлагающее, в частности, исследовать религиозные практики и представления в контексте «агентности» реальных и воображаемых участников ритуального процесса. «Семиотические идеологии», на которых основываются религиозные практики, подразумевают тесную связь между когнитивным статусом коммуникантов, значимостью информации и способами ее обмена. Эта взаимная зависимость достаточно отчетливо демонстрируется Паскалем Буайе, полагающим, что персонажи религиозного воображения обладают статусом «full access agents» (FAA) — агентов, обладающих «полным доступом к стратегической информации». «Стратегическая информация — это подвид всей информации, доступной в данный момент (определенному лицу относительно определенной ситуации), которая активирует системы сознания, отвечающие за социальное взаимодействие. <…> …В социальном взаимодействии мы исходим из того, что доступ других людей к стратегической информации не бывает совершенным и автоматическим. <…> …Между интуитивным представлением о людях, с которыми мы взаимодействуем, и интуитивным представлением о сверхъестественных сущностях имеется разница. Вторые воспринимаются как стратегические действующие силы с неограниченным доступом, то есть владеющие любой стратегической информацией. В определенной ситуации и при наличии сведений, активирующих системы логического вывода, человек исходит из того, что стратегическая действующая сила с неограниченным доступом этими сведениями располагает» [Буайе 2017]. Иначе говоря, стратегическая информация — это необходимый контекст нашего выбора в любой социальной ситуации. Речь идет, таким образом, не только и не столько о всеведении FAA, но о том, что их знания и действия обладают критической важностью по отношению к нашим индивидуальным и коллективным действиям. Буайе предлагает говорить о трех типах таких агентов — «законодателях», «образцах для подражания» и «заинтересованных наблюдателях», подчеркивая при этом, что именно последний тип, как правило, оказывается в центре любых религиозных практик.
Надо сказать, что в своих рассуждениях Буайе преимущественно оперирует примерами из архаических культур и мировых религий. Очевидно, однако, что его модель можно использовать и для анализа современной культуры. В докладе в этом контексте будут проанализированы нарративы, верования и практики, связанные с современной уфологией. Основное внимание будет уделено практикам взаимодействия людей с воображаемыми инопланетными существами с точки зрения агентности и статусов коммуникантов, а также особенностей передаваемой информации.
О докладчике >>
Со всеми этими соображениями трудно не согласиться. Несколько иную перспективу, однако, предоставляет нам когнитивное религиоведение, предлагающее, в частности, исследовать религиозные практики и представления в контексте «агентности» реальных и воображаемых участников ритуального процесса. «Семиотические идеологии», на которых основываются религиозные практики, подразумевают тесную связь между когнитивным статусом коммуникантов, значимостью информации и способами ее обмена. Эта взаимная зависимость достаточно отчетливо демонстрируется Паскалем Буайе, полагающим, что персонажи религиозного воображения обладают статусом «full access agents» (FAA) — агентов, обладающих «полным доступом к стратегической информации». «Стратегическая информация — это подвид всей информации, доступной в данный момент (определенному лицу относительно определенной ситуации), которая активирует системы сознания, отвечающие за социальное взаимодействие. <…> …В социальном взаимодействии мы исходим из того, что доступ других людей к стратегической информации не бывает совершенным и автоматическим. <…> …Между интуитивным представлением о людях, с которыми мы взаимодействуем, и интуитивным представлением о сверхъестественных сущностях имеется разница. Вторые воспринимаются как стратегические действующие силы с неограниченным доступом, то есть владеющие любой стратегической информацией. В определенной ситуации и при наличии сведений, активирующих системы логического вывода, человек исходит из того, что стратегическая действующая сила с неограниченным доступом этими сведениями располагает» [Буайе 2017]. Иначе говоря, стратегическая информация — это необходимый контекст нашего выбора в любой социальной ситуации. Речь идет, таким образом, не только и не столько о всеведении FAA, но о том, что их знания и действия обладают критической важностью по отношению к нашим индивидуальным и коллективным действиям. Буайе предлагает говорить о трех типах таких агентов — «законодателях», «образцах для подражания» и «заинтересованных наблюдателях», подчеркивая при этом, что именно последний тип, как правило, оказывается в центре любых религиозных практик.
Надо сказать, что в своих рассуждениях Буайе преимущественно оперирует примерами из архаических культур и мировых религий. Очевидно, однако, что его модель можно использовать и для анализа современной культуры. В докладе в этом контексте будут проанализированы нарративы, верования и практики, связанные с современной уфологией. Основное внимание будет уделено практикам взаимодействия людей с воображаемыми инопланетными существами с точки зрения агентности и статусов коммуникантов, а также особенностей передаваемой информации.
О докладчике >>