На обложке книги историка Марины Раку — портрет опухшего, в халат одетого Модеста Мусоргского, который погружается в беспамятство и умирает от алкоголизма в Николаевском госпитале, написанный всего за четыре портретных сеанса мастерской кистью Ильи Репина. Интересно, как эту картину интерпретировали в советское время, если даже автора оперы «Жизнь за царя» Михаила Глинку задним числом удалось возвести в пантеон идеологически верных классиков. Именно «историей рецепций» и занимается Раку — она показывает, как складывалась музыкальная политика советского режима, как решался «вопрос о Бетховене» (ближе к 1940-м композитор стал музыкальным эталоном нового строя, а Вагнер, наоборот, оказался в опале), формировался культ народности, оптимизма и здоровья, перековывались под идеологические нужды Чайковский, Римский-Корсаков и другие известные композиторы. Необычайно важная книга, особенно сегодня — в контексте заученных, все еще популярных советских клише о «Могучей кучке», передвижниках и народничестве.