Улики Пьеро делла Франческа (Александр Марков, «Троицкий вариант — Наука» № 270 от 15.01.2019)

Культуролог Александр Марков рассказывает об интеллектуальном бестселлере — своего рода детективном расследовании итальянского ученого Карло Гинзбурга (род. 1948), одного из создателей метода микроисторического анализа. Книга «Загадка Пьеро» посвящена политической и богословской подоплеке произведений художника XV века Пьеро делла Франческа.


Первое издание итальянского оригинала (буквальный перевод названия — «Расследования / Исследования о Пьеро») вышло в 1981 году, последнее, существенно дополненное, с которого и сделан перевод, — в ­1994-м. Между этими двумя вехами — участие Карло Гинзбурга в расследовании по делу Адриано Софри, неизвестному в России и вскользь упомянутому переводчиком.

Софри — лидер одной из многочисленных левых групп Италии и профессиональный историк, собеседник Гинзбурга еще со службы в армии, — был обвинен как заказчик политического убийства[1]. Гинзбург обратил внимание, сколь недобросовестно шло следствие: любые показания, упоминания о встречах с разными людьми или даже о чтении определенных книг истолковывались как свидетельство вины. Следователи решили, что не могли не включиться механизмы соблазна: читателю Троцкого захочется взять оружие, а собеседнику студентов, готовых к риску юношей, придет в голову тоже совершить что-то рискованное. В общем, висящее на стене ружье должно выстрелить, а раз оно висело на виду у множества хороших знакомых Софри, наперебой свидетельствующих о его честности, то вина, по мнению следователей, тем более очевидна: человек, пользующийся моральным авторитетом, якобы более склонен к решительным действиям. Но Гинзбург показывает, что моральный авторитет — это всегда форма созерцания истории, а не срыва, размышления о ее устройстве, а не поспешного поступка.

В книге о великом ренессансном художнике мы видим продолжение подхода знаменитой книги Гинзбурга «Сыр и черви» о жившем в XVI веке мельнике Меноккьо, который создал учение о мироздании как сыре, однородном комке, из которого рождается жизнь. Меноккьо смешивал не столько отвлеченные и конкретные понятия, сколько книжные образы и действительные события: ему нужно было, чтобы Бог явился непосредственно и поработал с материей, чтобы в мире был наведен хозяйственный порядок, чтобы ангелы, наконец, объяснили, для чего они нужны. Гинзбург показывал, как инквизиция, чтобы принять однозначное решение, толкала Меноккьо к еретическим выводам, но в подсудимом говорило непосредственное чувство, порождавшее образы, а не понятия.

Пьеро делла Франческа тем отличался от жившего веком позже и вряд ли что-то знавшего о нем Меноккьо, что творил такие образы целенаправленно и «дисциплинарно», понимая, как организовано богословское и историческое повествование. Мы привыкли разуметь под научными дисциплинами области знания, по отношению к которым приняты заранее данные процедуры доказательства. Но Гинзбург говорит об учености того времени. Скажем, есть учение Церкви об искупительной смерти Христа, и эта смерть столь же фактична для христианства, сколь и воскресение и будущая жизнь. Но распятие как изображение, как знамя — это коллективное переживание смерти, уже отмененной в мире спасения. Так жизнь и смерть из фактов частного опыта превратились в категории, открывающие новый коллективный опыт.

В центре рассмотрения исследователя — картина «Бичевание Христа» (рис. 1), размером не больше того компьютерного монитора, с которого, вероятно, вы или ваши друзья сейчас читаете этот текст. Она хранится в Национальной галерее Марке (город Урбино). Карло Гинзбург доказывает, что византийские одежды Пилата и турецкие одежды палачей не случайны — речь идет о падении Константинополя в 1453 году, которое не мог предотвратить византийский император. По мнению Гинзбурга, грек на переднем плане — Виссарион Никейский (1403−1472), гуманист и духовный лидер греков-католиков, ведущий переговоры о новом крестовом походе. Гинзбург идентифицирует и других участников сцены, которые, как мы видим, стоят на фоне деловых зданий, как сейчас бы стояли люди в дорогих костюмах на фоне небоскребов. Картина Пьеро — словно бы нынешняя передовица в газете, призывающая к решительным действиям на международной арене.

Рис. 1. Бичевание Христа (Flagellazione di Cristo). Дерево, масло, темпера. 58,4 × 81,5 см. «Википедия»

Рис. 1. Бичевание Христа (Flagellazione di Cristo). Дерево, масло, темпера. 58,4×81,5 см. «Википедия»


Найденные улики говорят не о работе страсти или соблазна, но, напротив, о нежелании поддаваться соблазну. Исход переговоров еще не ясен, мучительная сцена затрагивает каждого зрителя, но неясно, какими должны стать коллективные опыт и переживание. Отметим, что в картине Пьеро делла Франческа совсем нет предметов для коллективного переживания. Например, в ренессансных изображениях Рождества часто виден водоем на дальнем плане, символически указывающий на Средиземное море и тем самым внушающий сообществу зрителей необходимость торжества христианства в Средиземноморье. По сути, каждый зритель «Бичевания» (включая действующих политиков) — такой же Меноккьо, пусть не столь наивный. Как и мельник Меноккьо, любой ренессансный политик хочет, чтобы Бог сразу вмешался в события и на смену фактам страдания пришло торжественное знамение радости.

Кроме того, Гинзбург толкует фрески в церкви Святого Франциска в Ареццо, изображающие на основе «Золотой легенды» извилистую судьбу Креста Господня от библейского Адама до византийского императора Ираклия I.

Еще одна глава посвящена масштабному изображению Крещения Христа, которое сейчас хранится в Лондонской национальной галерее. Три ангела не прислуживают, а беспечно общаются — то ли как античные три грации, то ли как лица христианской Троицы (рис. 2). Гинзбург говорит, что можно увидеть в этом и указание на споры о Троице на Ферраро-Флорентийском соборе (1438−1445), предназначенном положить конец догматической распре католической и православной церквей и создать единый фронт защиты христианского Средиземноморья. Мы знаем, что собор, не приведший к ощутимым результатам, впечатлил и других художников. Так, Беноццо Гоццоли, сверстник Пьеро, изобразил главных участников собора в образе волхвов в росписи палаццо Медичи-Рикарди во Флоренции. Не в этом ли смысл искусства — воздать честь всем, обогатившим нашу мысль новыми категориями, превратившим догматы в повод для разговора и трепетного переживания, а историю — из списка утрат в демонстрацию новых возможностей, шествие с дарами — как шествие волхвов. Значит, еще не всё потеряно и не всё утрачено.

Рис. 2. Крещение Христа (Battesimo di Cristo). Фрагмент. Дерево, темпера. «Википедия»

Рис. 2. Крещение Христа (Battesimo di Cristo). Фрагмент. Дерево, темпера. «Википедия»


Гинзбург учит, как надлежит правильно исследовать исторические улики: не как спусковые крючки невольных действий, но как предмет любования и очарования открывшейся исторической перспективой. Напомнить о мучениях Христа не значит обречь кого-то на мучения, а индивидуальность опыта не мешает дружескому переживанию суждений о произошедших событиях, воплощенных в красках.

Александр Марков



[1] Адриано Софри был осужден на 22 года тюремного заключения и вышел на свободу лишь в 2012 году. Он до сих пор продолжает отстаивать свою невиновность. Этому сюжету посвящена книга Гинзбурга «Судья и историк» (1991). — Ред.