Полезное чтение. 10 книг от писательницы Линор Горалик («Цех»)
В рубрике «Полезное чтение» мы просим экспертов в области образования, друзей «Цеха» и известных людей рассказать нам о нон-фикшн книгах, которые помогли им в карьере, саморазвитии и самообразовании. В новой подборке своим списком любимой и полезной литературы делится писательница, поэтесса и исследовательница моды Линор Горалик.
«Советская повседневность. Нормы и аномалии», Наталия Лебина
Эта книга рассказывает о том, как советское государство в первой половине своей истории (1920–1950 годы) битьем и катаньем, кнутом и пряником устанавливало границы приемлемого и неприемлемого в жизни граждан любого ранга: от правящей верхушки до маргинализированных членов общества. Этот процесс касался всех сфер человеческой жизни — от литературы до моды и от гендерных отношений до спорта, или вопросов о праве человека на самоубийство. Лебина, на мой взгляд, блестящий исследователь, и ее книги доставляют мне острое удовольствие: они не только обнажают и делают более доступными моему пониманию очень интересующие лично меня исторические механизмы, но и рассказывают историю России с позиции повседневного бытования частных лиц, — и это кажется мне предельно важной работой в свете, среди прочего, нынешней официальной политики в отношении исторического взгляда.
«Жертвы моды», Дэйвид Элисон Мэтьюз
Эта книга, вышедшая в важнейшей серии «Библиотека журнала „Теория моды“», работает с той постоянной тревогой, которую, на мой взгляд, испытывает частное лицо, сталкиваясь и с модой как явлением, и с модой как институцией, и с модой как системой. Мэтьюз, в отличие от множества авторов, соприкасавшихся с темой «опасности» применительно к моде, не пытается отбросить эту тревогу и разубедить читателя, а идет тревоге навстречу, шаг за шагом исследуя ее и в исторической, бытовой и антропологической перспективах, принимая как значимый факт и страх перед «вредными материалами», и страх перед «разорительной модой», и страх, в конце концов, перед «немодностью» как таковой. Кроме того, эта книга — кладезь захватывающе интересной фактуры, и все, кто наконец хочет разобраться с вопросом о безумии безумных шляпников, будут, мне кажется, благодарны «Жертвам моды».
«Мода и мораль», Эйлин Рибейро
Еще одна книга из «Библиотека журнала „Теория моды“» (естественным образом, у меня эта область чтения сильно доминирует); Рибейро делает очень важную вещь: она подробно рассматривает вопрос о том, почему мода становится объектом общественных неврозов — и как эти неврозы сконструированы; о том, почему мы постоянно делаем попытки оценивать моду (во всех смыслах этого слова) при помощи этических инструментов — и почему эти инструменты порой отказывают, а порой дают такие противоречивые оценки; наконец, о том, как эти самые оценки могут радикально меняться с течением времени, — и о том, почему эти изменения далеко не всегда предсказуемы и совсем не обязательно ложатся в канву доминирующих в той или иной группе моральных нарративов.
«Записи и выписки», Михаил Гаспаров
Вечное чтение, вечная радость и книга, от которой лично мне не просто всегда делается хорошо, — я еще и постоянно испытываю благодарность к ее автору за великую его наблюдательность, помноженную и на тонкое и печальное чувство юмора, и на изумительную любовь к языку, и на многое из того, что я не решусь пытаться называть, потому что могу ошибиться. Книга, которую, казалось бы, кусками знаешь наизусть, однако возвращаешься к ней так, как возвращаешься домой, — но при этом все время знаешь, что тебе, как в волшебном замке, будут открываться новые потайные двери: может быть, потому, что ты подрос и они стали тебе доступны, а может, потому, что просто повезло.
«Опасные советские вещи», Александра Архипова и Анна Кирзюк
Эта прекрасная книга сопровождается подзаголовком «Городские легенды и страхи в СССР», но мне показалось, что ее вполне справедливо считать своего рода «невротической историей Советского Союза»: она рассказывает о том, чего люди (принадлежащие к самым разным социальным статусам) боялись, как эти страхи являли себя в повседневной деятельности (и транспонировались в представления о материальных явления самого разного масштаба — от жилмассовов до спичечных коробков).