В России фигура Есенина занимает одно из центральных мест, будучи связанной с мифологическим полем, которое актуализируется в разные эпохи и в разных контекстах, обретая новый смысл. Популярность поэта вызвала после его смерти всплеск подражаний. В результате советская власть начала борьбу с «есенщиной», для чего концептуализировала его «поэтическую сущность», придав ей черты беззащитности, слабости, обреченности. Одновременно в среде эмигрантов и «оставшихся» зарождается представление о поэте как символе «распятого поколения», раздавленного историей. В сталинскую эпоху Есенин определяет философию поступка осмелившихся на инакомыслие. В принципе в советской медийной культуре любовь к писателю характеризовала героя фильма/книги как человека слабого, мещанина. В период перестройки чтение/изображение Есенина раскрывало сложность персонажа, было маркером душевной чистоты и человечности. Легитимация поэта в советской культуре с 1950-х гг. возродила символистский миф о крестьянском самородке с народными корнями. Поколение шестидесятников представило его как искупительную жертву, связывая через этот образ свои судьбы с судьбой русских поэтов вообще. Есенин на рубеже XX и XXI веков в сознании российского общества становится искупленной/невинной жертвой. Страдающие, находящиеся на грани жизни и смерти, переходящие рубеж (уголовники, солдаты, эмигранты и т. п.) оказываются в особых обстоятельствах, которые требуют надежды на возвращение, которое бесконечно совершает лирический герой Есенина. Есенин как культурный герой проживает историю, в которой от случайной и безвольной жертвы через искупительную воплощается в искупленную, прощающую не только и не столько его возможную «вину», но «вину» разных поколений — от тех, кто принял революцию и отрекся, до поколения, потерявшего Советский Союз.