Новая неизвестность в стиле. Альт-правая фракция, популистская нормализация и культурная война на поле моды

С начала 2000-х годов ультраправые и международные праворадикальные движения начали открывать для себя и своих стратегических целей язык моды. Появление крайне правых модных брендов (Rafael 2009; Belltower Editorial Team 2017; Miller-Idriss 2018) и международная модернизация облика ультраправых — от футболок с лозунгами из масс-маркета до дизайнерских платьев с призывом «Построй стену» и костюмов в тонкую полоску ультраправых парламентариев — иллюстрируют догму альт-правых политических подельников Эндрю Брейтбарта и Стива Бэннона о том, что «политика проистекает из культуры». Одновременно с тем, как кредо «культурной революции справа» становится международной движущей силой и формулой правых популистов в Европе и поддерживающих Трампа альт-правых в США (Nagle 2017: 45), в мире наблюдается самый высокий рост радикальных правых движений с 1930-х годов (Traverso 2019: 15). В этой статье прослеживается, как мода обретала все более высокую значимость для ультраправых политических сил в Европе и Северной Америке, критически рассматривается их риторика моды (Barthes 1990), а также проникновение в культуру и моду (цифровых) медиадискурсов и сопутствующих теорий.

Таким образом, мода в ней рассматривается как культурный материал, на котором строятся коллективные идентификации, как движущая сила в политических действиях, помогающая создать ощущение «безопасного места в мире» (Mercer 2017: 26; Hall 2017). Статья диагностирует дух времени «новой неизвестности» (Habermas 1989: 48f ) в стиле, используя политические концепции франкфуртской школы (Adorno 2005a; Adorno 2005b; Adorno et al. 1950; Habermas 1989), с точки зрения общих позиций и концепций исторического развития новых правых в Европе и Северной Америке с 1950–1960-х годов. В то же время обсуждение новой неизвестности, непрозрачности и двусмысленности в современном стиле перекликается с точным замечанием Стюарта Холла о том, что «сегодня в культурной политике действует „двойной синтаксис“» (Hall 2017: 134). В этой связи Холл (Ibid.: 126) указал на янусоподобный характер означающих культурного различия и этничности как «проявляющийся и в его ограниченных, унифицированных, закрытых, абсолютистских, оборонительных и эссенциалистских формах, и в виде „переплетения различий“, которое является более свободным, более проницаемым и более пористым по своему характеру» (Ibid.: 134).

От появления таких неологизмов, как «фашн» [1] или «нео-фэшист» [2], до использования моды в качестве «оружия» и политических протестов на подиумах Нью-Йорка, Лондона, Парижа и Милана, формирование ультраправых, антииммиграционных и национальных правительств в Северной Америке и Европе вызвало новые трансформации моды и политики не только на уровне риторики. Примечательно, что, подобно кибератакам, данные о моде использовались для создания моделей искусственного интеллекта, которые помогли Стиву Бэннону создать альт-правые, превращенные с помощью Cambridge Analytica в кибероружие модные бренды, чтобы внести свой вклад в избрание Дональда Трампа президентом Соединенных Штатов Америки (Friedman & Bromwich 2018; Kansara 2018). Подготовка к церемонии инаугурации Трампа в начале 2017 года и вопрос Новая неизвестность в стиле о том, кто из дизайнеров оденет первую леди США, стали поводом для чрезвычайных политических заявлений. По словам главного модного критика газеты The New York Times Ванессы Фридман, модные бренды услужливо последовали националистическому лозунгу Трампа «Покупай американское и нанимай американцев», чтобы сделать инаугурационный уик-энд «первым модным моментом Америки» (Friedman 2017). После церемонии в феврале 2017 года ряд модных брендов и влиятельных персон сплотились, следуя призыву #TiedTogether компании Business of Fashion (BoF), надев на Неделе моды в Нью-Йорке белые повязки-банданы, чтобы выступить против нетерпимости и разделения (BoF team 2017). Собрав более 50 000 долларов в пользу Агентства ООН по делам беженцев (УВКБ ООН), а также Американского союза гражданских свобод (ACLU), BoF и мировая индустрия моды «показали когти» (Ibid.).

Подняв либеральный флаг солидарности, человеческого единства и инклюзивности, они не только продемонстрировали силу моды как культурной индустрии, но и подчеркнули значение моды как политической «фракции». Поскольку в Европе такого рода открытый протест со стороны индустрии моды против праворадикальной государственной политики еще не возник, появление правых правительств рассматривалось с другой точки зрения, а именно как часть продолжающихся стратегий модернизации непарламентских правых с начала 2000-х годов и борьбы популистских партий за «демократическую власть» ( Judis 2016: 10). В настоящее время ультраправые, националистические и ксенофобские партии возглавляют правительства восьми стран Европейского союза: Австрии, Бельгии, Дании, Финляндии, Италии, Польши, Венгрии и Словакии (Traverso 2019: 13). Как «нео-фэшист», который говорит о «новом стиле» и нарушает гуманитарный консенсус в ущерб мигрантам и беженцам, (ныне бывший) австрийский консервативный канцлер Себастьян Курц, одевающийся в костюмы приталенного силуэта, находился под пристальным наблюдением с тех пор, как в октябре 2017 года после победы на парламентских выборах его Австрийская народная партия достигла договоренности о формировании правительственной коалиции с Австрийской партией свободы (Thurnher 2017) [3].

Настоящее критическое исследование очерчивает постепенное повышение значимости моды для новых правых в процессе модернизации и цифровизации ультраправых движений, идущем с начала 2000-х годов, и состоит из пяти частей. Часть 1 описывает появление немецких неонацистских модных брендов и проливает свет на новую неизвестность в стиле как преднамеренно подготовленную стратегию путаницы, укладывающуюся в механизмы нормкора. В последующих двух частях в качестве примера рассматриваются два ультраправых бренда, которые следуют стратегиям, описанным в «Системе Моды» (Barthes 1990), чтобы внешне преуменьшить опасность и популяризировать колониалистскую, белую супрематистскую, расистскую, антииммиграционную, националистическую повестку дня. В последующих двух частях при помощи бартезианского анализа (Ibid.) исследуется тактика, применяемая Тором Штайнером и его брендом, основанным в Германии в 2002 году: в центре внимания хипстерские рубашки, которые бренд использует для своих стратегий цифровых коммуникаций и объединяет таким образом идеи европейского идентитаризма и североамериканских альт-правых. В последующих частях рассказывается, как модные технологии и средства массовой информации становились основополагающими составляющими повестки дня культурной революции правых. В части 4 исследуется, как в канун президентских выборов в США в 2016 году Cambridge Analytica адаптировала для своих целей технологию модного профилирования, и далее описывается, как националисты под лозунгом «Вернуть Америке былое величие» объявили массовые модные журналы, такие как Vogue, оппозиционными СМИ. В части 5 вводится понятие метаполитики как общей концепции современных интеллектуальных сетей европейских и североамериканских ультраправых. Эта концепция восходит к философу Алену де Бенуа, перенявшему марксистские идеи и смешавшему их с индогерманскими европейскими ценностями новых правых конца 1960-х годов, для которых стиль представлял собой важную категорию как в сарториальном, так и в интеллектуальном отношениях. В заключение дух времени новой неизвестности в стиле рассматривается с позиций критической теории моды, а также анализа моды как политики.

---

Перевод с английского Софьи Абашевой

Продолжение и иллюстрации в печатной версии