Турин как первая столица итальянской модной индустрии: предпосылки становления (1900–1960)

Введение

Хотя мода по своей природе космополитична, она в то же время очень привязана к конкретному месту. Социологи, изучающие феномен «мировых центров моды» (Breward & Gilbert 2006; Gilbert 2000; Ran tisi 2002a; Rantisi 2004) и «модных столиц» (Wenting 2008; Godart 2014; Brydges et al. 2018), в своих исследованиях подробно анализировали то, каким образом производство, потребление и управление модой формирует кластеры и агломерации. Столица моды — одновременно «реально существующее место потребления высококачественной одежды и воображаемое пространство фантазий о моде» (Gilbert 2000: 18). Наличие брендов (таких, как DKNY — Donna Karan New York) и организаций (например, Ассоциации парижской моды), связанных с конкретным местом, показывает, что сами компании прекрасно осознают, насколько статус места, с которым они ассоциируются, влияет на репутацию их брендов. Разумеется, диалог между пространственным контекстом моды и городом выгоден обеим сторонам: привязка к конкретному месту укрепляет моду, которая, в свою очередь, делает этому месту рекламу.

Специалисты по экономической географии с 1980-х годов пытаются объяснить, почему промышленные предприятия концентрируются в определенных точках и формируются творческие объединения, выдвигая концепции «новых индустриальных пространств» (Scott 1985; Storper & Walker 1989), «инновационной среды» (Crevoisier 2009) и «обучающегося региона» (Lundvall & Johnson 1994). Если историков индустриальные объединения в сфере моды и дизайна интересуют с точки зрения долгосрочных моделей социального и экономического взаимодействия, стоящих за эволюцией модных ассоциаций, географы стремятся объяснить характер отношений между этими организационными структурами и спецификой окружающих их пространств, в частности наличием локальных индустриальных систем, поощряющих творчество (McRobbie 1998; Breward et al. 2004), производственными инновациями (Rantisi 2002b; Breward 2003; Breward & Gilbert 2006; Weller 2007), связями фирм друг с другом (Hirsch 1972; Scott 1996; Barrera 2002; Hauge 2007; Weller 2007), наличием и мобильностью трудовых ресурсов (Zukin 1991; Vinodrai 2009; Hauge 2007), специальными услугами и учреждениями (Rantisi 2002a; Rantisi 2002b; Rantisi 2004), наконец, связями с глобальными товарными цепочками (Leslie & Reimer 2003; Weller 2007).

Любопытно, что авторы таких работ часто объясняют успех объединений в модной индустрии, опираясь на концепцию зависимости от предшествующего пути развития. В рамках этого подхода важную роль играют внутренние факторы, связанные с локальными возможностями, зависимостью от предшествующего пути развития и влияния местных организаций на становление промышленности. Географы (как и историки) обычно изображают промышленные кластеры как «самодостаточные единицы» (Declercq 2017: 3), придавая чрезмерное значение локальной динамике в противовес внешним факторам и пренебрегая сравнительным анализом схожих кластеров в разных временных и пространственных контекстах. Поэтому исследователей промышленных кластеров упрекали в «зацикленности на локальной специфике» (Giacomin 2017). Одно из значимых исследований, составляющих исключение из этого правила, — работа Рика Вентинга, в которой автор анализирует демографию модной индустрии в четырех крупнейших центрах моды (Париже, Лондоне, Нью-Йорке, Милане), утверждая, что пространственная концентрация предприятий, связанных с модой, обусловлена созданием дочерних фирм, которые перенимают практики более крупных структур (Wenting 2008). Однако и этому исследованию присущ тот же пробел, что и большинству работ, написанных с точки зрения географии: отношения между региональными и национальными институтами, равно как и регулирующие их правила, не получают исчерпывающего объяснения.

Развитие модной столицы — зачастую результат эволюционного, нелинейного и многослойного процесса, который зависит не только от отношений между компаниями и другими институтами, включая финансовые структуры, организации по стандартизации, объединения представителей индустрии и государственные учреждения, но и от взаимодействия между локальной зависимостью от предшествующего пути развития и внешними источниками перемен, которые проявляются в постепенной трансформации регулирующих механизмов и социальных стратегий. Хотя в русле географических исследований предпринимались отдельные попытки решить эту методологическую проблему, чаще всего исследователи строят объяснения, объединяя в своем анализе разные уровни, в том числе нелокальные факторы развития кластеров, например технический прогресс и национальную экономическую политику. Историческая реконструкция, учитывающая долгосрочную перспективу и систематически обращающаяся к архивным материалам, должна, наоборот, давать возможность подробно рассмотреть сложные отношения между фирмами, локальными и национальными институтами, с одной стороны, и государством — с другой (Giacomin 2017).

В этой статье мы сосредоточимся на одном городе — Турине, который в межвоенный период приобрел статус столицы итальянской моды. В 1950-е и 1960-е годы, когда на арену международной моды с блеском вышли Флоренция и Рим, Турин оставался лидером в производстве готовой одежды, но в 1970-е годы окончательно и уже навсегда утратил статус модной столицы Италии, уступив Милану. Пытаясь объяснить, почему Турин превратился в столицу итальянской моды, мы сосредоточимся на предложении, а не на спросе в модной индустрии. Причина такого подхода в том, что Турин получил статус модной столицы в 1930-е годы, когда стало очевидным стремление Муссолини сделать итальянскую моду независимой от Франции. На тот момент в Турине была хорошо развита традиция производства одежды, а Пьемонт, область, центром которой является Турин, шел в авангарде итальянской индустриализации, в XIX веке затронувшей главным образом текстильную промышленность. Рим и Флоренция значительно отставали от Турина в экономическом развитии, а миланские промышленники были не столь тесно связаны с фашистским режимом. Вдобавок из крупных итальянских городов Турин располагался ближе всего к Франции и, что особенно важно с точки зрения моды, к Парижу. Этому географическому и культурному соседству режим противопоставлял освобождение страны от зарубежного культурного влияния и экономической зависимости; было объявлено, что французские кутюрье по низким ценам закупают в Италии сырье, ткани и декоративные материалы, которые затем возвращаются к итальянцам под видом оригинальных дорогих изделий по последней моде.

Кроме того, мы решили проанализировать становление Турина как столицы итальянской моды в контексте литературы о развитии промышленности. Период становления играет ключевую роль в истории любой отрасли. Согласно классической модели развития индустрии, разработанной на материале истории ряда фирм, жизненный цикл отрасли определяется распространением представляющих ее компаний и последовательно проходит несколько стадий: рост, вытеснение с рынка мелких фирм, зрелость и упадок (Abernathy & Utterback 1978; Agarwal & Gort 1996; Klepper 1997; Klepper & Graddy 1990). Рождение индустрии совпадает с появлением на рынке новой продукции. Для периода, который следует за организацией поточного производства — становления отрасли (Agarwal & Tripsas 2008), — типично появление множества мелких компаний, высокая степень нестабильности и склонность к экспериментам. Затем наступает этап, когда количество игроков в отрасли резко и быстро возрастает. Консолидация и упадок отдельных фирм показывают, что отрасль вступила в период зрелости. Эта модель дополняет периодизацию, предложенную Дэниэлом Форбсом и Дэвидом Киршем, которые выделяют «стадии до, в процессе и после становления индустрии», связывая их с существующими на сегодняшний день теоретическими концепциями становления отрасли (Forbes & Kirsch 2011: 593). Как полагают Форбс и Кирш, «задачи, с которыми сталкиваются исследователи, изучающие процесс становления отрасли, в силу своей сложности и неподатливости требуют внимания и совместной работы ученых, представляющих самые Турин как первая столица итальянской модной индустрии разные теоретические направления и методологические традиции». Кроме того, авторы предлагают более активно использовать исторические документы, «важный и недооцененный источник в изучении становления той или иной отрасли» (Ibid.: 589).

В своей работе мы опираемся на модель трехступенчатого развития, предложенную авторами недавнего обзора литературы на данную тему (Gustafsson et al. 2016). Начальная стадия, нарушение устоявшихся промышленных процессов, влечет за собой следующий этап — коэволюционный, который включает в себя четыре процесса: развитие технологической базы, становление нового рынка, совместную эволюцию институтов и организаций и формирование образа индустрии. Совокупность этих процессов приводит к следующей стадии — фазе роста и рождению новой отрасли.

Композиция нашей работы строится следующим образом: второй, третий и четвертый разделы посвящены трем стадиям, из которых складывался процесс становления Турина как столицы итальянской моды: начальной, коэволюционной и стадии роста. Основные выводы, сделанные в ходе анализа, приведены в заключительном разделе.

Перевод с английского Татьяны Пирусской

Продолжение и иллюстрации в печатной версии