Красота и здоровье в Англии XVIII века: роль волос в создании образа

Волосы как составляющая красоты

Представления о красоте в XVIII веке были тесно связаны с проявлениями здоровья и опрятности, и те, кто обладал определенным положением в обществе или стремился производить такое впечатление, должны были тщательно следить за тем, чтобы их прическа и одежда говорили об аккуратности, добронравии и хорошем вкусе. Волосы, безусловно, играли важную роль в общем впечатлении от внешности человека — на это указывали многие эстетические авторитеты той эпохи, в том числе и художник Уильям Хогарт в своем «Анализе красоты» (Hogarth 1772). Хогарт полагал, что красота может быть заключена и художественно выражена в простой волнистой линии, и в качестве одного из примеров приводил волосы. Линию, о которой он говорил, можно было бы, по словам Хогарта, сравнить с кольцами вьющихся волос, которые еще более красивы, когда они лежат свободно и достаточно легки, чтобы развеваться от дуновения ветра. Этим мягким линиям кудрей он противопоставлял неаккуратные, беспорядочные линии спутанных или взлохмаченных волос, которые, как он считал, крайне неприятны для глаз, потому что взгляд не может двигаться по хаотично переплетенным линиям (Ibid.: 28). Значит, красивые, здоровые волосы должны быть достаточно сильными и густыми, а кроме того, достаточно длинными, чтобы ниспадать на шею и плечи, образуя отчетливый контур. Многочисленные рецепты отращивания длинных, густых волос и избавления от плешивости действительно свидетельствуют о том, что этими эстетическими принципами руководствовались и в повседневной жизни. Даже парики конца XVII и начала XVIII века призваны были прежде всего обрамлять лицо — длинные волосы при этом ниспадали на плечи и спину. Это существенная деталь, поскольку популярная медицина того времени считала длинные волосы признаком крепкого, здорового организма (Mather 1795: 11).

На протяжении всего рассматриваемого периода волосы воспринимались как обрамление лица, то есть само лицо играло не меньшую роль в создании образа, и любая попытка его скрыть могла расцениваться как признак лживости. Парфюмер Дж. Мазер, написавший «Трактат о природе и сохранении волос» (ок. 1795), рекомендовал лечить волосы, если они слабые, пушатся или не отрастают достаточно длинными, чтобы «обрамлять лицо» (Ibid.: 21). Если мы посмотрим на портреты середины XVIII столетия, когда Хогарт писал свой трактат, мы увидим, что мужчины, как правило, носили волосы или парики до плеч или короче, завивая их в плотно прилегавшие к голове кудри. К концу столетия свободно струящиеся волосы олицетворяли возврат к «природным красоте и изяществу», а «природа» стала одной из ключевых категорий в представлениях о красоте конца XVIII века (Willich 1800: 271), которые были ближе к хогартовской эстетике плавных линий.

Жизнь в городах, тяжелый физический труд, предрасположенность к болезням, оставлявшим после себя шрамы и оспины, и просто старение, когда зубы чернели, а могли и совсем выпасть, затрудняли сохранение молодости и красоты. Люди, которые занимали более высокое социально-экономическое положение, например те, кто располагал собственным состоянием или имел профессию, и поэтому могли позволить себе более утонченный образ жизни, были в равной мере подвержены риску обезображивающих внешность болезней, а чрезмерное пристрастие к наслаждениям могло привести к ожирению, проблемам с суставами и движением (Cockayne 2007). В таких случаях для сокрытия физических изъянов или шрамов, а также для того, чтобы сделать менее заметным выпадение волос, прибегали к пудре. Историк Роберт Джонс рассматривает понятие красоты на материале романов и философских сочинений, анализируя споры о природе вкуса и красоты, и указывает, что само это понятие применялось главным образом по отношению к женщинам. Он отмечает, что исследователи часто употребляют слово «красота», именно говоря о женщинах, особенно в контексте использования косметики, которое слишком часто рассматривается как стремление женщин выглядеть красивее в глазах патриархального общества ( Jones 1998; Martin 2009). Однако, если мы обратимся к повседневным практикам ухода за волосами, мы увидим, что выглядеть привлекательнее старались не только женщины; мужчины прикладывали не меньше усилий к тому, чтобы выглядеть моложе, а значит, и красивее. Мужчины также следили за своей внешностью, ориентируясь на определенный эталон красоты, и волосы играли важную роль в стремлении мужчины выглядеть моложе. В своем письме леди Трокмортон, написанном в 1790 году, поэт Уильям Купер (1731–1800) сообщал, что очень доволен новым париком, потому что в нем «выглядит лет на двадцать моложе прежнего» (Hayley 1835: 391). Выпадение волос или зубов считалось внешним, физическим признаком наступления импотенции, и парикмахеры часто включали лечение волос и зубов в список услуг, предлагаемых мужчинам (Adler & Pointon 1993: 14).

В руководствах по уходу за собой приводятся рецепты снадобий для оздоровления волос, и представления о мужской и женской красоте при этом не разделяются; различными видами помады и пудры, которые можно обнаружить в подобных сборниках рецептов, пользовались как мужчины, так и женщины, и, как правило, именно для волос (Snook 2008: 14). Джеймс Стюарт указывает на это вполне определенно, замечая, что, чтобы волосы не седели, представителям обоих полов следует втирать в них масло (Stewart 1782: 168). Масло было в числе его лучших товаров, и рекламой ему во многом служило его название Ericanu Oil, то есть «против седины».

При этом прически четко разделялись на мужские и женские, и в более поздние периоды XVIII века парикмахеры стали позиционировать себя как специалистов прежде всего по мужским или женским прическам, указывая, например, что заведение предназначено «в первую очередь для дам», однако товарами, которые там продавались, могли пользоваться представители обоих полов (Ibid.). В исследованиях по медицине, посвященных изучению структуры волос, различий между волосами мужчин и женщин Западной Европы, как правило, тоже не проводилось (см., например: Keill 1734; Hooke 1745).

Попытка сохранить красоту волос могла парадоксальным образом приводить не к здоровому виду, а к обратному результату. Излишний уход за волосами мог причинить им вред, и это беспокоило как парикмахеров, так и тех, кто торговал волосами. Горячие щипцы, едкая пудра и клейкие лосьоны могли отрицательно сказаться на волосах, равно как и не вполне трезвый образ жизни: «Крепкие напитки, попадая в человеческий организм, делают волосы ломкими, и изготовители париков ценят такие волосы меньше» (Rush 1793: 63). Постоянное ношение прически могло оказывать крайне разрушительное воздействие на волосы — считалось, что эта практика вызывает седение и лысение. Как полагали в ту эпоху, именно из-за воздействия вредных веществ пудра и укладка вышли из моды, и многие мужчины к концу XVIII столетия уже делали более естественные прически (Anon. 1815). Пытаясь найти решение этой проблемы, многие производители рекламировали свои средства именно как безвредные и питательные (см., например: Post Man and the Historical Account, 13–15 апреля 1704; Morning Chronicle and London Advertiser, 31 марта 1783; World, январь 1780). Они подчеркивали, что предлагаемые товары не содержат примесей — утверждение, которое не осталось незамеченным, поскольку к пудре для волос часто примешивали известь, и писатель Годфри Бойл даже предлагал способы проверить, так ли это, например смешав ее с минеральной солью и водой (Boyle 1746: 70). Значимость, которую придавали этим средствам для волос, позволяет понять, почему внешний вид волос, их чистота и сама прическа выражали в конечном счете представления о красоте, господствовавшие в ту эпоху.

Продолжение в печатной версии журнала

Перевод с английского Татьяны Пирусской