Выход на подиум: от «одетого тела» к воплощению идентичности в теле-и-одежде

Введение

Точно так же как волны на поверхности океана возникают благодаря глубинным течениям и движениям атмосферных потоков, динамические стереотипы тела формируются и развиваются в процессе нашего взаимодействия с социальной средой и материальным окружением [1]. Наш повседневный опыт одевания во многом зависит от того, как складываются отношения нашего подвижного и чувствительного тела с вещами, которые мы носим: от того, как подол шелкового платья едва заметно щекочет икры; от того, как джинсы обтягивают бедра; от того, как шерстяной свитер окутывает теплом; от того, как эластичный спортивный бюстгальтер поддерживает грудь; от того, как постукивают о мостовую прочные подошвы наших сапог. Порой одежда сопротивляется подвижности тела, вызывая болезненную реакцию с его стороны, это факт. Вспомните, как и куда впиваются швы джинсовых штанов, когда вы садитесь; как сдерживает шаг юбка-карандаш; с какой настойчивостью ластовица трусиков весь день атакует самые интимные места, а косточки лифчика докучают груди; как туфли капканом стискивают пальцы и до кровавых мозолей натирают пятки. Эти примеры из повседневной жизни подтверждают известную истину: то, что надето на человеке, может повлиять и на его походку, и на то, в какой позе он предпочитает сидеть и стоять. Кроме того, они дают основание предполагать, что подобные ощущения вносят свои коррективы в наше самовосприятие и характер социального взаимодействия.

Когда утверждают, и, очевидно, справедливо, что мода стремится к телесному воплощению, надо полагать, речь идет не только о «социальном кожном покрове» (Turner 2012), но обо всем человеческом теле, подвижном, чувствительном, накапливающем собственный опыт. Смещение фокуса с «одетого тела» на феномен «одетого воплощения идентичности» и, соответственно, с поверхностного облика тела на целостное телесно воплощенное «я» и его опыт живых переживаний открывает широкое поле возможностей для исследований моды. Теперь помимо роли репрезентации и дискурса в моде актуальными темами для научного обсуждения могут стать телесно воплощенные практики и способы перформативной презентации одежды. Условности не только диктуют, во что нам одеваться и как носить те или иные вещи, и направляют наш взгляд и суждения, когда мы оценивающе смотрим на чье-либо (одетое) тело, но также подсказывают нам, как себя вести и держаться «подобающим образом» — то есть в соответствии с господствующими социальными нормами и представлениями о человеческой идентичности. Как заметила Элизабет Уилсон на самой первой странице своей книги «Облаченные в мечты», именно тело, живое и подвижное, оживляет и одушевляет одежду (Wilson 1985: 1). А значит, в том случае если основным объектом теории моды станет «воплощение», это позволит более глубоко исследовать обоюдное взаимодействие одежды и тела: как, подчиняясь форме тела, одежда формирует его облик и динамические стереотипы.

Однако до сих пор во многих исследованиях, затрагивающих феномен телесного воплощения моды, тело рассматривалось скорее как неподвижная и бесчувственная болванка. В большинстве работ, посвященных взаимоотношениям одежды и тела, одежду описывают как поверхностный покров или как границу между телом и внешним миром (Finkelstein 1991; Hollander 1993). О том, что одежда связана с внутренней структурой тела или является частью тела, речи не идет. При таком подходе мода выглядит как своего рода внешняя отделка или декор для тела — нечто, что наносится на кожу подобно косметике, татуировкам и пирсингу или надевается поверх, как ювелирные изделия. Все эти способы приукрашивания рассматриваются сквозь призму человеческой идентичности. Иными словами, согласно самой распространенной точке зрения, мы используем личный гардероб, для того чтобы определенным образом преподносить себя окружающему миру, а составляющие его предметы одежды — это означающие различных аспектов нашей социальной идентичности: гендера, классовой принадлежности, расы, сексуальности (Davis 1992; Hebdige 1979; Kaiser 2012; Roach-Higgins et al. 1995). Таким образом, для теоретиков моды тело представляет интерес как носитель идентичности. И значительно меньше внимания они уделяют тому, каким образом в повседневные практики интегрируется жизненный опыт тела как такового.

Пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что сегодня метафора, уподобляющая одежду «второй коже», стала общим местом — ее используют, когда хотят подчеркнуть значимость роли, которую играет одежда, образуя границу между личностью, телом в его естестве и социальным миром. Но у этой метафоры есть большой недостаток: она слишком поверхностна. И вот почему: несмотря на то что в ней содержится указание на, несомненно, важную взаимосвязь между одеждой и социальной репрезентацией тела, она не побуждает нас заглянуть дальше — углубиться в ощущения, которые испытывает тело, взаимодействуя с одеждой, и пристальнее изучить телесные практики и техники, формирующиеся как следствие опыта ношения одежды, — и не говорит о социальном контексте ничего, кроме того, что со стороны наша одежда воспринимается как оболочка, в которую упаковано тело. Мета фора подводит нас к внешним рубежам, но не дает ключа, который позволил бы проникнуть в суть [2].

По моему убеждению, исследуя одежду, мы должны уделять больше внимания «техникам тела» (Mauss 1973; Crossley 1995a; Crossley 2007), которые управляют сарториальным выбором и служат несущими конструкциями для социальной идентичности и воплощенного «я». Только это позволит нам вникнуть в суть феномена «одетого воплощения идентичности» [3]. Я исследую эти динамические стереотипы, сосредоточив внимание на одном из самых важных предметов гардероба, наделенном множеством символических значений и способном сильно повлиять на манеру поведения и осанку. И этот предмет — туфли на высоком каблуке. Необходимый для анализа материал был собран в ходе этнографического исследования, проведенного мною в модельных школах Нью-Йорка; объектом изучения стали профессиональные модели (женщины) и их инструкторы, которых иначе называют «подиум-коучами». Умение ходить на высоких каблуках — одна из техник тела, в основе которой лежит благоприобретенный навык. Ее можно освоить в процессе обучения под руководством инструктора, который должен четко сформулировать стоящую перед ученицами задачу, передать им необходимый навык и отработать его с ними настолько, чтобы модели могли уверенной походкой выйти на привыкший к высоким каблукам нью- йоркский подиум. Избрав в качестве наглядного материала подиум и идущую по нему модель, я имею возможность рассмотреть, какие анатомические, технические и социальные составляющие формируют эту постоянно совершенствующуюся, сложную и вариабельную технику тела, к тому же приведенную в соответствие с требованиями и материальными возможностями подиумного показа. Кроме того, эта предназначенная для подиума телесная практика структурирована посредством определенных эстетических и гендерных норм, которые не без ее участия экспортируются за его пределы, — две стороны одной медали, которые могут быть рассмотрены сквозь призму концепции «габитуса» Пьера Бурдьё (Bourdieu 1977; Bourdieu 1990) и сформулированного Джоан Энтуисл и Элизабет Уиссинджер (Entwistle & Wissinger 2006) понятия «esthetic labor» — «эстетический труд». Для специалиста в области исследований моды побывать на занятиях, во время которых модели осваивают навыки поведения на подиуме, значит получить ценный опыт и возможность увидеть собственными глазами, как современные представления об эстетике и гендерных ролях переводятся на доступный телу язык динамических стереотипов, подвергаются переосмыслению и формулируются по-новому. В заключительной части статьи я еще скажу несколько слов как о недостатках исследования, ограниченного узкими рамками темы «высокие каблуки на подиуме», так и о некоторых потенциальных возможностях и перспективах на будущее, которые обозначились благодаря такому подходу.

Перевод с английского Екатерины Демидовой

Продолжение в печатной версии журнала