Мечты малых стран в полицентричном мире моды

Социологи, такие как Жиль Липовецкий (Lipovetsky 1994), Фред Дейвис (Davis 1992) и Диана Крейн (Crane 2000), осмысляли произошедшую во второй половине XX века трансформацию системы моды следующим образом: в то время как в прошлом ее движущими силами были социальные различия и классовая конкуренция, в настоящее время мода стала массовым явлением, коммерчески ориентированным и направленным на удовлетворение личных потребностей и желаний. Эти исследователи также указывают на то, что эта трансформация повлияла на связь моды с местом и нацией. Особенно четко это сформулировано в работе Фреда Дейвиса: «„классическая“ структура „от центра к периферии“» сменилась «модным плюрализмом и полицентризмом» (Davis 1992: 112). Настоящая статья основана на предположении, что те же условия, которые изменили способ, которым мода организует социальную структуру, — в первую очередь увеличивающееся расстояние между производителями и потребителями и возрастающая значимость изображений — также способствовали изменению организации пространства, особенно в его способности наделять определенные места атмосферой современности и космополитизма.

В качестве производственной системы мода разделена на глобализованную швейную промышленность, которая стремится к крайней степени централизации, и локальные секторы дизайнерской моды, выступающие в качестве посредников между международными поставщиками и национальными событиями, средствами массовой информации и общественностью. То, что дизайнеры одежды могут сделать для страны сегодня, — это не столько одеть ее, этим занимаются предприятия «быстрой моды» на мировых рынках, — они могут репрезентировать ее в том, что Ричард Уилк назвал «глобальными структурами общих различий» (Wilk 2002). Благодаря этому у дизайна одежды появилась способность, как я буду ее называть, «формирования облика места» — способность заполнять космополитичную форму локальным содержанием с помощью показов и событий, связанных с обостренным ощущением «здесь и сейчас». До сих пор это изучалось в основном с локальных точек зрения во множестве историй моды. Чтобы дополнить их, цель этой статьи состоит в прояснении некоторых общих промышленных, культурных и государственных ограничений и возможностей, которые сформировали траектории моды в малых странах Европы.

В частности, с 1980‑х годов началось бурное развитие риторики новых центров моды. Страны и города, которые в прошлом довольствовались ролью получателей космополитичных стилей одежды, теперь начинают утверждать, что сами по себе являются арбитрами стиля (Breward & Gilbert 2006). Заголовок статьи в New York Times о буме недель моды во всех частях света гласит: «Над подиумом никогда не заходит солнце» (7 сентября 2008). Из-за этого стал более напряженным график поездок редакторов ведущих модных журналов, но также расширилось и географическое и культурное разнообразие их содержания. В первом десятилетии XXI века эта риторика достигла малых стран Европы. В Голландии группа ученых получила финансирование на исследование голландской модной идентичности и истории моды в противовес доминирующему французскому стилю, а также бельгийской стратегии моды 1990‑х годов, ориентированной на промышленность. Дания сформулировала свою первую программу развития индустрии моды как амбициозную мечту стать пятым модным кластером в мире (ее отправная точка в районе пятьдесят пятой позиции не афишировалась). А Рейкьявик, скромная столица одной из самых маленьких стран Европы, в течение нескольких лет считался ведущим городом, определяющим тенденции среди дизайнеров и художников. Креативность была частью национального бренда Исландии как в первые годы тысячелетия, так и в период рецессии после финансового краха.

Старые центры моды, такие как Париж, Лондон и Нью-Йорк, продолжают существовать и удерживают совокупную власть, которая позволяет столице доминировать над провинциями и даже другими странами в том, что касается бизнеса и стиля. В отличие от них, новые центры моды не являются ведущими бизнес-кластерами, поглощающими ресурсы региона и управляющими соседними рынками. Их вклад в национальную экономику остается открытым вопросом. В этом отношении можно утверждать, что новые самопровозглашенные центры моды не являются центрами в каком-либо строгом смысле этого слова. Например, они не соответствуют представлению Анри Лефевра о центре как о чем-то, что объединяет разнообразные ресурсы и является местом принятия решений (Lefebvre 1991: 332–333). Они ориентированы на международное признание, а не на власть внутри своего региона. Как нам предстоит убедиться, как правило, существует зазор между городом или страной, претендующей на звание центра моды. Это знаменует отход от давней ассоциации моды с городами (Gilbert 2006). Тем не менее новые центры моды отражают третий пункт Лефевра в том, что касается анализа пространства и центральности, который делает этого французского ученого одним из первых исследователей глобализации: этот пункт — важность включения в транснациональную динамику на макроуровне (Lefebvre 1991: 350).

В качестве образа взаимоотношений между модными столицами первого и второго ряда я предлагаю Совет Безопасности ООН. В состав Совета Безопасности ООН входят пять постоянных членов: США, Россия, Великобритания и Франция — четыре союзные державы Второй мировой войны — и Китай. Кроме того, происходит ротация непостоянного членства между всеми другими странами, которые избираются на двухлетний период. Непостоянное членство в Совете Безопасности ООН называют «шестым местом», и оно, как считается, предоставляет особую возможность и ответственность: у маленькой нации появляется шанс сесть за один стол и напрямую договориться с супердержавами. Менее известен тот факт, что в любой момент времени в Совете Безопасности ООН присутствуют десять непостоянных членов, представляющих различные региональные блоки. Таким образом, «шестое место» — это не уникальная позиция, а позиция десяти стран одновременно. Если спроецировать этот образ на моду, «шестое место», таким образом, представляет ту возможность, которой обладают малые страны в полицентричном мире моды. Они могут добиться международной известности, но они привязаны к временной и региональной аудитории.

Продолжение в печатной версии журнала