Прогулки

Elena Papkova. Walks

Личность Вячеслава Всеволодовича Иванова была так многообразна, столько разных граней, подчас непредсказуемых, сочеталось в этом человеке, что, наверное, у каждого, кто общался с ним, — «свой» Вяч.Вс. Иванов. В моей памяти он неотделим от своего отца — одного из самых оригинальных русских писателей ХХ века — Всеволода Вячеславовича Иванова. Несмотря на все различия, не раз сыном подчеркнутые, мне всегда казалось, что они невероятно близки.

Может быть, потому, что мы вместе с Вячеславом Всеволодовичем готовили к печати книги Вс. Иванова — моего деда. Сначала это были его «Дневники» [Иванов 2001а], где Вячеслав Всеволодович редактировал комментарии, написанные М.А. Черняк — известным филологом, давним другом семьи Ивановых, и мною: что-то добавлял, живое и яркое, что-то убирал, по его мнению— излишнее. Затем издание «Неизвестный Всеволод Иванов: Материалы биографии и творчества» [Иванов 2010], работа над которым велась коллективом исследователей — Ивановской группой, созданной в Институте мировой литературы имени А.М. Горького по инициативе члена-корреспондента РАН Н.В. Корниенко и руководимой Вячеславом Всеволодовичем. Верстку этой книги я привозила в июле 2010 года ему в Переделкино, и он читал ее в дыму от горящих тем летом торфяников. Последним было задуманное к 120-летию со дня рождения Вс. Иванова сибирское издание его книги «Тайное тайных. Рассказы и повести. Письма» [Иванов 2015б], во многом повторившее публикацию этой главной книги писателя в знаменитой серии «Литературные памятники» [Иванов 2012], но предназначенное для более широкого круга читателей и дополненное письмами Иванова 1921 года из Петрограда в Сибирь.

А может быть, потому, что в своем стихотворении «Памяти отца» (1963), которое Вячеслав Всеволодович читал в Переделкине, особенно когда в гости приезжали мои коллеги — исследователи творчества Вс. Иванова, он сам написал об этом:

…Всю ночь мне чудилось: я умираю.
А это значит: умираешь ты.
К какому неизведанному краю
Тебя уносит море темноты?

Последнее из путешествий явью
Оказывается, хоть это — сон,
Навет, обман, и как мне силу навью
Заклясть словами, чтоб ты был спасен?..
                                 [Иванов 2005: 124]

Еще, наверное, неотделим и потому, что были прогулки — главная радость моей переделкинской жизни в те последние почти два десятилетия, когда Вячеслав Всеволодович, приезжая из Лос-Анджелеса, проводил почти полгода в Москве: читал лекции и принимал экзамены в созданной им Русской антропологической школе при РГГУ, выступал с докладами и воспоминаниями. Прогулки эти, когда он был в Переделкине, совершались почти каждый день. Спутниками Вячеслава Всеволодовича посчастливилось быть многим, в том числе и мне. От ворот дома Ивановых (№ 4) по улице Павленко, мимо дома-музея Б.Л. Пастернака (№ 3), мимо бывшего дома К.А. Федина, а впоследствии — А. Вознесенского (№ 2) до желтой трансформаторной будки, с которой улица начиналась. Там надо было поворачивать обратно: далеко ходить, особенно в последние годы, Вячеславу Всеволодовичу было трудно.

Разговор начинался обычно с современности. Хорошо помню, как он, много и с радостью преподававший, мечтал о том, что хорошо бы начать учить школьников одного небольшого класса — с первого года их обучения и до выпускного. Какими они вырастут? А было ему больше 80 лет.

Потом — всегда — беседа уходила в прошлое. Я рассказывала о своих поездках в Сибирь, где Всеволод Иванов жил с рождения до 1921 года и где в архивах и региональной периодике сохранились его ранние стихи, письма, рассказы, очерки периода Первой мировой войны, революций 1917 года и Гражданской войны.

— Отец почти не рассказывал о своей жизни в Омске в 1918—1919 годах, — говорил дядя Кома, и, наверное, поэтому я точно знала, что разговор ему интересен: мы оба воскрешали прошлое дорогого для обоих человека.

Иногда спорили.

— Дедушка был близко знаком с сибирскими областниками, писателями и политиками. Многое из написанного им тогда, например «Легенды об ушедшей Сибири» (1916—1917), создано под их влиянием, — на эти мои слова Вячеслав Всеволодович, помню, ответил, что дедушка, то есть Всеволод Иванов, уже тогда, в юности, мало поддавался чужому влиянию: как в политике, так и в литературе он не умел «ходить в ногу».

— Еще меньше он мог думать об отделении Сибири от России. Он был, по современным меркам, русским империалистом, — говорит Вячеслав Всеволодович, как бы с осуждением. Я понимала. Но тут же вспоминала давно написанные, но совсем недавно слышанные на поэтическом вечере его стихи (1956):

Я познакомился с разными странами,
Все они — близкие, но не родные.
Рваными
             ранами, судьбами странными
Я к непонятной привязан России.
                  [Иванов 2005: 175]

Или еще (1963):

Выпросил на небесах у Бога
Светлую Россию сатана,
Чтоб она была в веках убогой,
Кровью мученической красна.
Героиня нового пролога
К «Фаусту» — избранница страна.
Скотство в ней и рядом — сумасбродство,
И во всем перейдена черта.
Я несу в себе ее уродства,
В сердце бьется та же нищета.
Беззащитное ее юродство —
Всем безумствам века — не чета.
                   [Иванов 2005: 175]

— Всеволоду Иванову была всегда интересна история России, — вспоминал дядя Кома. — В 1935 году, когда была реабилитирована русская история, объявили конкурс на написание учебника. Он очень воодушевился, много работал над составлением такого учебника. В нашем семейном архиве эта рукопись не сохранилась. Может быть, в других… Поищи.

Обещаю поискать.

Когда я случайно обнаружила в омской колчаковской газете «Сибирский казак» за 1919 год «очерки фронта» «У черты», подписанные сибирским псевдонимом Иванова — Вс. Тараканов, — Вячеслав Всеволодович долго не соглашался признать, что они написаны его отцом. Помню его недоуменные слова: «Так он был белый?!.» Неожиданно яркая политическая направленность очерков казалась ему чуждой Всеволоду Иванову. Он считал и не раз повторял, что тот не был политическим писателем, может быть, только в ранний период своей жизни, когда он находился в эпицентре событий Гражданской войны. Тогда власть в Сибири попеременно переходила от одного правительства к другому, а Омск, где находился тогда Всеволод Иванов, был столицей то автономной Сибири, то «Белой» России.

В своей статье, завершающей книгу «Неизвестный Всеволод Иванов», Вячеслав Всеволодович писал: «Постепенно Иванов все больше отходит от собственно политических и социальных вопросов. Его занимают глубинные сферы психологии героев» [Иванов 2010: 731]. А другая статья об отце, написанная к 100-летию со дня его рождения, то есть в 1995 году, но через 20 лет републикованная и вошедшая в сибирское издание «Тайного тайных», начиналась словами: «Мой отец Всеволод Иванов жил преимущественно в мире поэтических образов и фантазий. … И переселившись из просторов Азии в тесноту сперва петроградской, а потом московской квартиры …, он окружал себя — как оградой от зол или как занавесом или заклятьем от бед — звучанием поэзии» [Иванов 2015б: 11].

Не знаю, чем была поэзия для Вячеслава Всеволодовича. И чем была политика. Постепенно я понимаю, как в действительности мало знаю о нем. И теперь только в мысленных прогулках с ним могу спросить о том, что так и осталось загадкой.

Часто перечитываю стихи.

В 1942 году семья Ивановых была эвакуирована в Ташкент. Спустя много лет, в 1964 году, Вячеслав Всеволодович писал, вспоминая это время:

…Сегодня в газетах опять заваруха,
Сегодня на завтрак опять затируха
И слухи
           по городу ходят опять,
Что и затирухи
            нам могут не дать
И как с голодухи
Распухла
            разруха,
Разбухла —
           конца не видать,
И в горле
            становится сухо,
И, если хватило бы духа,
Я в горы
           хотел бы бежать —
В благодать.
          [Иванов 2005: 104—105]

Библиография / References

[Иванов 2001а] — Иванов Вс. Дневники / Сост. М.В. Иванов, Е.А. Папкова. Отв. ред. А.М. Ушаков. М.: Наследие, 2001.

(Ivanov Vs. Dnevniki / Comp. by M.V. Ivanov and E.A. Papkova / Ed. by A.M. Ushakov. Moscow, 2001.)

[Иванов 2005] — Иванов Вяч.Вс. Стихи разных лет. М.: Радуга, 2005.

(Ivanov Vyach.V. Stihi raznyh let. Moscow, 2005.)

[Иванов 2010] — Неизвестный Всеволод Иванов: материалы биографии и творчества / Подгот. текста и коммент. И. Н. Арзамасцевой и др. М.: ИМЛИ РАН, 2010.

(Neizvestnyj Vsevolod Ivanov: materialy biografii i tvorchestva / Ed. by I.N. Arzamasceva. Moscow, 2010.)

[Иванов 2012] — Иванов Вс. Тайное тайных / Подгот. Е.А. Папковой. Oтв. ред. Н.В. Корниенко М.: Наука, 2012.

(Ivanov Vs. Tajnoe tajnyh / Comp. by E.A. Papkova. Ed. by N.V. Kornienko. Moscow, 2012.)

[Иванов 2015б] — Иванов Вс. Тайное тайных. Рассказы и повести. Письма. Новосибирск: Свиньин и сыновья, 2015.

(Ivanov Vs. Tajnoe tajnyh. Rasskazy i povesti. Pis’ ma. Novosibirsk, 2015.)