Углерод оппозиции. Первая биография Вацлава Гавела на русском языке
Несколько поколений этой семьи создали великолепную историю становления чешской буржуазии, ее участия в процессе национального возрождения внутри Австро-Венгерской монархии, а затем деятельного вклада в созидание нового чехословацкого государства. Эту историю создавали успешные предприниматели, но ими двигали отнюдь не только их коммерческие амбиции. Находилось место и для культурных устремлений, и для искреннего желания служить обществу. "Предпринимательство в том лучшем смысле слова, который я еще ребенком узнал в среде, где я рос, всегда было чем-то большим, чем просто погоня за прибылью", – вспоминал Вацлав Гавел уже в 90-х годах.
Это цитата из книги "Вацлав Гавел: жизнь в истории", рассказывающей о жизни диссидента и писателя, ставшего президентом – сначала Чехословакии, а затем Чехии. Ее выпустило издательство "Новое литературное обозрение". Автор Радио Свобода и этой книги Иван Беляев рассказывает, как ему пришла в голову идея написать биографию Вацлава Гавела:
– Это может прозвучать банально, но я решил взяться за книгу, которую хотел прочитать сам. Пускай меня простят за такое клише, но я действительно сидел за компьютером, просматривал сайты книжных магазинов в поисках разных книг, связанных с Восточной и Центральной Европой – Чехией, Польшей, Венгрией и так далее. И в какой-то момент у меня мелькнула мысль о том, что практически нет книг, связанных с Гавелом, в частности, нет его биографии на русском языке. И тогда я подумал, сначала очень осторожно, почти в шутку, что за такую книгу мог бы взяться я. Как-то эта мысль постепенно зрела у меня, я с ней свыкся и начал работать. Потом втянулся, и было поздно отступать. Так эта книга появилась.
– А почему вы не предпочли перевести какую-нибудь книгу о Гавеле на чешском? Ведь вы владеете чешским языком.
– Безусловно, на чешском языке существует несколько биографий Гавела. Самую большую, самую подробную написал директор Библиотеки Вацлава Гавела в Праге, бывший пресс-секретарь чешского президента Михаэл Жантовский. Есть и другие книги, они по-своему интересны. Я надеюсь, что они увидят свет, будут переведены на русский. Хотя бы некоторые из них. Но в тот момент мне показалось более важным и более интересным написать книгу, заведомо адресованную русскому читателю и вводящую русского читателя в контекст происходящего. Когда я работал над текстом, мы с моей женой придумали шуточное название – "Гавел в контексте". И это название, не совсем серьезное, отражало тем не менее отношение к работе и сам характер этой книги. Мне хотелось с самого начала поместить Гавела в очень широкий исторический и культурный контекст, тем более что его фигура для этого очень хорошо подходит.
Он родился в очень известной семье, которую составляли знаменитые, богатые, преуспевающие бизнесмены, филантропы, общественные деятели. Он сам занимался литературой, печатался как поэт, входил в литературное объединение, был известным драматургом, затем стал одним из самых известных диссидентов Восточной Европы. Мы можем в одну шеренгу с Гавелом поставить Валенсу, Сахарова, Солженицына. Все остальные фигуры меньшего калибра. Затем он стал президентом. Причем сама его фигура подсвечивала его пост, потому что далеко не каждый президент небольшой восточноевропейской страны мог оказывать такое интеллектуальное влияние на политику, как Гавел. И поэтому мне очень хотелось эту многогранную, разноплановую фигуру показать во всех многообразных исторических и культурных связях.
– Когда вы работали над книгой, открыли ли вы для себя самого что-то новое о Вацлаве Гавеле?
– Безусловно. Мне кажется, для себя я понял, что это фигура гораздо более сложная и интересная, чем я думал первоначально. Я уже упомянул его интеллектуальную политическую разноплановость, но, работая над книгой, я, конечно, понимал, что это, кроме всего прочего, еще и живой человек. И живой человек в каком-то смысле похожий на нас с вами – с такими же привычками, слабостями и интересами. Об этих чертах я, конечно же, знал до этого меньше. Гавел был известен мне в основном как политик, но человеческие черты, мне кажется, дополняют и обогащают его образ. Поэтому мне кажется очень важным показать также его семейную и личную сторону.
Цитата из книги:
Лихорадочная жизнь под присмотром полиции, активная политическая деятельность – кажется странным, что и в этих условиях Гавел пополнял свой "донжуанский список". Он завел роман с Яной Тумовой – продавщицей в книжном магазине, костюмером в театре "Редута" и актрисой любительской труппы Андрея Кроба, игравшей в "Нищенской опере". Еще одной его любовницей стала психолог Йитка Воднянская. Наконец, главное его увлечение на многие годы вперед – югославская цыганка Анна Когоутова, бывшая жена уже уехавшего за границу Павла Когоута. Именно в доме Когоутовой полиция арестует Гавела 29 мая 1979 года.
Выйдя на свободу, Гавел возобновил свои романы и с Анной Когоутовой, и с Йиткой Воднянской. Правда, неприятным сюрпризом для него стало то, что любовник появился и у Ольги. Это был Ян Кашпар – молодой театральный техник, на двадцать один год младше нее, член любительской труппы Андрея Кроба. Следующие несколько лет Вацлав и Ольга жили странным браком на грани развода. В 1984 году Йитка забеременела. Гавел убедил ее сделать аборт, хотя сам на абортную комиссию не пошел и лишь передал с ней письменное заявление.
– А если бы я попросил вас коротко охарактеризовать Вацлава Гавела как политика, что бы вы о нем сказали?
– Один из близких друзей Гавела, тоже диссидент, Ладислав Гейданек, незадолго до "бархатной" революции назвал Гавела углеродом оппозиции. Он говорил о том, что очень многие участники диссидентского движения были способны на яркие поступки, яркие тексты, были способны обращаться к аудитории, создавать движения, но Гавел был тем необходимым элементом, который смог сплотить вокруг себя абсолютно весь спектр политически и граждански активного общества Чехословакии и впоследствии Чехии. И задолго до этого другие люди говорили о том, что он был прекрасным посредником и объединял людей. Вот это, мне кажется, самый главный его политический талант – вести людей к объединению, к компромиссу. На мой взгляд, отчасти именно благодаря этому он был известен и влиятелен как политик, хотя возглавлял далеко не самую богатую, не самую мощную страну Европы. Но его политический, переговорный, посреднический талант был очень важен.
Цитата из книги:
В последние годы особое место Гавела в диссидентских кругах было очевидным для всех. Самый известный во всем мире враг режима, он давно воспринимался не как один из зачинщиков "Хартии-77", а как величина, стоящая над другими хартистами. Больше того, в конце 80-х "Хартия" стала терять своеобразную монополию на инакомыслие, и многие диссиденты, в том числе и хартисты, стали создавать новые группы и движения, но Гавел и здесь стоял особняком. Недаром еще летом, когда Рудольф Баттек, Ладислав Лис, "Демократическая инициатива" Мандлера и Долежала, активисты "Независимого содружества за мир" предложили создать новую объединяющую всех структуру – Чехословацкий гражданский комитет, главным, если не единственным претендентом на председательство в нем был Вацлав Гавел. Сам он к этому относился осторожно. Его вполне устраивало моральное лидерство в оппозиционном движении, но встраивать себя в формальные рамки ему еще не хотелось. Гавел не отказался от предложенной функции, но постарался отложить создание самого комитета.
"Людей, которые могли созвать встречу "Хартии-77" или общее собрание с другими оппозиционными группами, было множество. Точно так же существовали люди, которые могли мобилизовать актеров, студентов, коммунистов-реформаторов и даже профсоюзных активистов. Но Гавел, как его назвал философ Ладислав Гейданек, был углеродом, химическим элементом, способным соединиться со многими другими и создать соединение непреодолимой силы и прочности, полное невероятных противоречий, но все же для этого момента достаточно стабильное, чтобы привести в движение фундаментальные перемены", – заключает Михаэль Жантовский.