Советская хонтология, введение в психоанализ и любитель против экспертов. Новинки нон-фикшн. Ноябрь (Полина Рыжова, «Горький»)

Энциклопедия, историческое изыскание и мемуары под одной обложкой. 27 статей об устройстве быта в СССР от главной исследовательницы советской повседневности, доктора исторических наук Наталии Лебиной: мода на подводное плавание, продажа алкоголя по свидетельству о смерти, гигиена шестидесятнических начесов, кокаин для детей-беспризорников и многое, многое другое.

Книга Лебиной [в честь ее выхода «Горький» опубликовал большое интервью с исследовательницей. — Прим. ред.] любопытно устроена. В заглавии каждого этюда — предмет или понятие («Акваланг», «Волосатик», «Лотерея», «Фабрика-кухня», «Чипсы»), который затем разворачивается в соответствующий тематический экскурс (любительский спорт, прически и стрижки, индустрия азартных игр, общественное питание, вестернизация советской еды). Этюды о советском быте читаются прежде всего как культурологические комментарии к эпохе — каждая тема обрастает впечатляющим количеством упоминаний книг, фильмов, анекдотов. Из статьи «Волосатик», к примеру, можно узнать, что мода на распущенные прямые волосы в 1960-х возникла благодаря фильму «Колдунья» (1956) с Мариной Влади, мода на начесы — кинокартине «Бабетта идет на войну» с Брижит Бардо (1959), а на растрепанные прически в духе «я у мамы дурочка» — «Полосатому рейсу» с Маргаритой Назаровой (1961). Иногда замечания Лебиной, наоборот, работают как исторический комментарий к художественным произведениям: «Солнцедар» из довлатовского «Чемодана» — культовая советская «бормотуха», которую можно было купить круглосуточно, номер на «липовом» такси из «Бриллиантовой руки» «28–70 ОГО» — намек Гайдая на резкое подорожание водки до 2 рублей 87 копеек в начале 1960-х.

Важно, что Лебина выступает одновременно и беспристрастным исследователем советских практик, и их непосредственным актором. Она соединяет жанр исторического исследования с жанром воспоминаний: выдержки из постановлений подкрепляются фотографиями из личного архива, статистика — эпизодами из жизни семьи. Это не искажает картину, но, скорее, делает ее живой. Заметно, что автору самому нравится ностальгировать, ощущать радость вспоминания, воплощать в тексте зыбкие хонтологические образы. Однако хонтология Лебиной в отличие от «польской» (см. «Польскую хонтологию» Ольги Дендры, вышедшую весной) не только по крупицам восстанавливает картины прошлого, но еще и наполняет это прошлое смыслом, научным и личным.