Проблемы в функционировании национальных систем исследований (препринт, «ПостНаука»)

«ПостНаука» публикует отрывок из книги «Роль ученого в обществе» профессора педагогики и социологии Чикагского университета Джозефа Бэн-Дэвида. Книга посвящена истории научных институтов от их появления во времена позднего Средневековья и до наших дней. В публикуемом отрывке автор рассказывает о сложностях, с которыми столкнулись научно-исследовательские центры в начале XIX — первой половине XX веков.

 

Проблемы в функционировании национальных систем исследований (препринт, «ПостНаука»)Согласно данной интерпретации, уровень научной деятельности в центрах мировой науки с начала XIX века задавался механизмом конкуренции между независимыми научными единицами этих стран. Этот тип механизма создал широкий рынок для исследований и познания и способствовал появлению и распространению более эффективной научной организации, нежели централизованное руководство наукой. Но, как показывает пример Британии, это не обязательно гарантировало большую эффективность в использовании научных ресурсов. Остается вопрос, насколько уровень и тип научной деятельности, заданный конкурентным механизмом, был оптимальным с точки зрения общества.

Для систематического ответа на этот вопрос необходима формулировка критериев для оценки достижений национальных систем исследований. Мы не ставим перед собой такую задачу. Мы только сравним и попытаемся объяснить трудности в функционировании научных систем, которые возникли в Германии начиная с конца XIX века и в Соединенных Штатах в 1960-х годах. Вопрос в том, насколько в обоих этих случаях сомнения, возникавшие насчет социального оправдания и экономической ценности дальнейшей экспансии науки и неудовлетворенности и моральной дезориентации важных частей научного сообщества, были структурно связаны с работой этих конкурентных систем. Подробное рассмотрение этих кризисов показывает, что такой связи, по-видимому, не существовало. И в Германии, и в Соединенных Штатах можно выделить два периода. В течение первого периода организационные нововведения привели к существенному повышению уровня научной деятельности. Это происходило почти безо всякого вмешательства центрального правительства. Но второй период ускоренного роста и в Германии, и в Соединенных Штатах был вызван стимулированием со стороны центрального правительства. В обоих случаях проблемы возникли во время второго периода.

В обоих случаях центральное стимулирование научных исследований началось с победоносных войн. Оно мотивировалось сочетанием собственно научных и внешних военно-политических соображений. С одной стороны, успехи, накопленные в предыдущий период, создали множество возможностей для быстрого научного прогресса; с другой стороны, имело место новое признание действительных или потенциальных военнополитических выгод научного исследования. На первом этапе существование новых возможностей для науки облегчило вынесение решений о том, каким видам исследований должна была оказываться поддержка и в какой степени. По инициативе научного лобби правительства просто принимали программы, разработанные на предыдущем этапе развития.

Как только этот этап первоначальных возможностей завершался, правительства оказывались в положении,поддержки науки, не имея достаточного знания социальных последствий науки или зарубежных образцов, которые можно было использовать в качестве ориентира. В этом состоянии неопределенности действительно принятая политика определялась одной-единственной целью, а именно — поддержанием научного превосходства ведущей страны над всеми остальными странами. Это полностью изменило условия, при которых системы работали в предыдущий период. Реакция этих двух систем на новую ситуацию была совершенно различной. В Германии, где академическая иерархия была крайне авторитарной и где университет выступал против любых попыток поставить его на службу утилитарным целям, политика, принятая университетами перед лицом расщедрившегося правительства, была «дефляционной». Профессора выступали против всякого расширения и диверсификации функций университета и использовали ускорившийся приток средств на исследования для дальнейшего укрепления власти и разрыва в статусе между ними самими и остальными исследователями. Так, в ситуации быстрого роста ресурсов и престижа университетов и науки вообще обращение этих ресурсов опустилось ниже уровня возможностей, имевшихся у науки, и спроса на научные услуги. В результате механизм самоперерождения конкурентной системы был практически разрушен, когда очевидной стала неспособность немецкой системы реформировать себя перед появлением и после падения нацистского режима.

В Соединенных Штатах, где исследования и научная подготовка в университете считались чем-то, что основывалось на или даже служило средством для достижения практических целей, реакция на массированную государственную поддержку была «инфляционной». Система, которая в этом случае сознательно создавалась для использования всех имеющихся возможностей, восприняла возросшую государственную поддержку в качестве еще одной такой возможности. Не желая исключать ни одной возможности расширения и диверсификации, университет взялся за задачи, которые были ему не по силам (или, во всяком случае, не по силам в то время). Это привело к неразумному использованию средств и, возможно, способствовало возникновению того недуга, от которого американские университеты страдают сегодня.

Последствия дефляционной ситуации в Германии в период с 1880-х годов до прихода к власти нацистов в 1933 году и инфляционной ситуации в Соединенных Штатах сегодня можно рассмотреть с точки зрения дюркгеймовской теории аномии. Согласно этой теории, дефляционные и инфляционные кризисы вызывают социальную дезориентацию и отчаяние, поскольку устоявшиеся критерии оценки результатов деятельности, а также привычные отношения между средствами и целями деятельности утрачивают свою обоснованность. Для проведения таких параллелей имеются определенные основания. В результате трудностей и непредсказуемости научной карьеры среди профессиональных ученых в Германии распространились отчаяние, непокорность и уход в отставку (resignation); и среди американских ученых сегодня распространено ощущение утраты целей и неудовлетворенность, вызванная слишком легким материальным успехом, который не всегда связан с внесением серьезного вклада в науку и общество.

Но важно помнить и о различиях. Проблемы в Германии возникли вследствие ухудшения работы конкурентной системы из-за монополистического положения немногочисленного академического класса. В Соединенных Штатах сегодняшний недуг возник только после того, как социальные и политические проблемы вроде расового антагонизма и войны во Вьетнаме вызвали напряженность в университете. Таким образом, хотя имеются некоторые сомнения насчет того, что аномия в Германии была следствием недостатков в работе научной системы в период после центрального вмешательства (начиная с 1870-х годов), в Соединенных Штатах аномия возникла только тогда, когда система была ослаблена еще и политическим и социальным конфликтом.

Различие обусловлено лучшей приспособленностью к исследовательским задачам и большей организационной силой американской системы, а также большей эффективностью ее децентрализации. По-прежнему сохраняются определенные сомнения насчет того, что ослабление членов системы было вызвано чрезмерными вливаниями со стороны правительства. Университет и научное сообщество вообще во многом утратили свое влияние, а широкая опора на центральное правительство, по-видимому, ослабила способность университета связывать себя с непосредственной социальной средой исследований вроде родителей, студентов и общества в целом. Поэтому открытым остается вопрос о том, вернет ли система себе былую инициативу в результате выравнивания государственной поддержки или предпочтет обратиться к политическому давлению, чтобы заставить правительство взять на себя всю ответственность за науку. Но каким бы ни был результат, эта интерпретация немецкого и американского кризиса показывает, что они возникли не из-за внутренней слабости децентрализованного конкурентного механизма, а из-за его ослабления вследствие неожиданного роста поддержки науки со стороны центрального правительства, руководствующегося размытыми представлениями о военном превосходстве и национальном престиже.