«Белое солнце и низкие, низкие тучи….» (рецензия Ольги Богуславской, «Форма слов»)

Сергей Чупринин систематизировал огромный по объёму материал и предложил публике подробнейшую хронику пятнадцатилетнего периода, который принято называть оттепелью. Короткая история относительной демократизации и её стремительного сворачивания, случившаяся в советское время, имеет очень много общего с тем, что происходило в эпоху уже постсоветскую. Поэтому некоторые документы 60-летней давности соответствуют духу свежих новостей.

Автору этой без преувеличения грандиозной работы удалось решить сразу несколько чрезвычайно важных и сложных задач.

Во-первых, книга, посвящённая конкретному историческому этапу, указывает на общие для всех времён обстоятельства, которые обусловливают чередование периодов похолоданий и потеплений в отечественной истории. С одной стороны, период оттепели – один из наиболее светлых не только в советской истории, но и в русской истории вообще. Оттепель ассоциируется в первую очередь с прекращением массового террора и освобождением заключённых, расцветом литературы, кино и изобразительного искусства, первым полётом в космос, приоткрывшимся окном в мир… счастьем, молодостью и свободой. Но параллельно с освоением околоземного пространства, радостной встречей участников молодёжного фестиваля и съёмками «Бриллиантовой руки» происходили трагические события и конфликты, обозначившие противоположный вектор – трагедия в Новочеркасске, травля Бориса Пастернака, суд над Бродским, процесс Синявского и Даниэля, разгром выставки художников-абстракционистов, преследования правозащитников и применение карательной психиатрии… После Сталина к власти пришёл более мягкий человек, что и определило все перемены к лучшему. Но сама суть власти, её жёсткая, авторитарная основа, осталась неизменной, и она требовала своего. Допустив разоблачение своих преступлений, государство только усилило бдительность, предупреждая любую угрозу своим авторитарным устоям. Не слишком ли много у нас свободы? – главный вопрос, которым задавалось государство на протяжении всего отрезка времени, начавшегося после смерти Сталина и закончившегося событиями в Праге. И почти всегда отвечало: да, слишком много. Сделав шаг вперёд, власть останавливалась и отступала на исходные позиции. Подкладка элегантных на первый взгляд одежд становится видна благодаря цитируемым в книге многочисленным докладным запискам председателя КГБ, составленным на основе донесений тайных агентов: «в последнее время установлено, что Гроссман, несмотря на предупреждения, намерен дать роман для чтения своим близким знакомым. … Комитет госбезопасности считает целесообразным произвести на основании постановления КГБ обыск в квартире Гроссмана и все экземпляры и черновые материалы романа “Жизнь и судьба” у него изъять»; «по агентурным данным, <маршал Советского Союза> Жуков ведёт “неправильные” разговоры, критикует руководителей партии и правительства, употребляя оскорбительные слова в своих характеристиках» и т. д.

В 56-ом году ничем не ограниченная власть разоблачила сама себя и признала собственные злодеяния. Следующим логичным шагом должно было бы стать ограничение власти, поскольку власть абсолютная всегда сохраняет такой же безграничный преступный потенциал. Но правящая партия спохватилась и, вместо того чтобы предпринять шаги к демократизации, реабилитировала сталинизм. И тем самым оставила за собой неограниченные права. Подобным образом, как правило, и вели себя просвещённые правители России, когда речь заходила об угрозе абсолютизму.

Во-вторых, документальное повествование самым наглядным образом демонстрирует, насколько искажает нормальное течение жизни, в том числе культурной, любого рода идеологизация. Вопросы о том, какие произведения искусства полезны, а какие вредны, допустимы ли отклонения от канона соцреализма, каким образом лучше осуществлять партийный контроль над художниками, писателями и всеми прочими, обсуждались годами. Эти дискуссии сжигали невероятный объём энергии и истощали силы борцов за здравый смысл, с позиции которого сама постановка этих вопросов абсурдна.

В-третьих, большое значение имеют представленные в книге документы, запечатлевшие первую и непосредственную реакцию современников на доклад «О культе личности». Один из наиболее красноречивых фрагментов хроники 1956 года – воспоминания Михаила Германа о закрытом собрании коммунистов и комсомольцев в Академии художеств: «Такой тишины за всю жизнь я не помню. По-моему, больше всего боялись переглянуться, высказать хоть какое-то своё отношение. О таком никогда не говорилось на людях. Нечто вроде публичного и опасного греха совершалось на глазах друг у друга, и никто друг на друга не смотрел… Расходились в молчании, как добродетельные отцы семейств из публичного дома». Сегодня выход в свет очередного фильма или книга о событиях сталинского времени провоцирует общественную дискуссию на тему пресловутого «очернения истории», которая всякий раз начинается с нуля. Как ни странно, но по прошествии более шестидесяти лет реакция на любое высказывание на тему государственного террора 30-50х годов вызывает у большой части публики то же чувство растерянности, доходящей до внутренней паники, что и у первых слушателей доклада «О культе личности».

В-четвёртых, вынужденная беспрестанная тяжба с режимом, постоянное напряжение между обществом и властью порождали очень крупные личности, которых хроника событий позволяет увидеть в полный рост. И не только их. Детально прописанный фон и очень наполненный контекст делают выпуклыми и объёмными все фигуры. Книга, где главным предметом изображения служит грандиозная и болезненная ломка общественного сознания сначала в одну, а потом в противоположную сторону, собрана из множества личных драм, героями которых выступают Хрущев, Твардовский, Гроссман, Шаламов, Солженицын, Пастернак, Эренбург, Зорин, Любимов и многие, многие другие. И наряду с ними – безымянные сотрудники органов и партийные блюстители идеологической чистоты. И ещё один момент: в условиях жёсткого пропагандистского и политического давления возрастает цена не только бескомпромиссных поступков, но и просто прямого, трезвого и ничем не искривлённого взгляда на вещи, каким обладали Александр Твардовский, Корней и Лидия Чуковские, Владимир Лакшин или историк Сергей Дмитриев, ещё в 56-ом году написавший о «неизменности того режима, который установлен был Сталиным»: «Изменилась оболочка, приёмы, но не существо».

В-пятых, эта книга демонстрирует силу документа. Автор практически уклоняется от роли посредника и интерпретатора, оставляя читателя лицом к лицу с участниками и очевидцами событий. «Почувствовать дыхание времени» – не пустой звук. «Оттепель» Сергея Чупринина позволяет и почувствовать дыхание, и уловить ритм, и услышать живые голоса.

На глазах читателя борющиеся разнонаправленные течения, пересиливая друг друга, то толкают поток вперёд, то сворачивают его в опасный водоворот, то обращают вспять… История подсказывает: прогресс обратим, а свобода не приходит к нам навсегда, она нас посещает временами.

Ольга Бугославская

Ольга Бугославская – литературный критик, журналист, литератор. Родилась в Москве. Окончила филологический факультет МГУ им. Ломоносова. Кандидат филологических наук, автор многочисленных публикаций в журналах «Знамя», «Октябрь», «Нева», «Дружба народов», «Лиterraтура», на портале «Textura» и др. Лауреат журнала «Знамя» за критические статьи (2011).