Церебральный субъект идет по грибы: книги недели (книга Амирана Урушадзе в подборке «Горького»)

Не надо лишний раз напоминать, какое место занимает в русской романтической традиции Дон, река вольных людей — казаков, разбойников, беглых крестьян, молокан. Но, перефразируя известный лозунг, свободу не дают, свободу берут. Борьбе жителей Дона за свое право на вольницу посвящена небольшая, но крайне содержательная книга историка Амирана Урушадзе, вышедшая в нлошной серии «Что такое Россия». Хронологически исследование охватывает большой отрезок времени — от зарождения казачьей вольности до ее краха при советской власти. Среди основных тем книги хотелось бы выделить историю донского старообрядчества и Крестьянскую войну 1820 года, а также «дело Евграфа Грузинова», которому посвящена большая глава.

Многослойный и непростой исторический материал Урушадзе упаковывает в легкую форму, напоминающую уютный слог серии «ЖЗЛ». Благодаря этому, смеем предположить, книга может стать прекрасным чтением для молодых людей, которое поможет им разобраться в мире прекрасного и дикого края без плакатного патриотизма, постмодернистской версии православия, свиста нагаек и прочей неприятной клюквы.

Завершается «Вольная вода» хроникой печально известных протестов рабочих в Новочеркасске, последовавших за провалом хрущевской аграрной политики и резким повышением цен на продукты. Объясняя причины жестко подавленного бунта, автор попутно вспоминает про «Рязанское чудо» — аферу председателя Рязанского обкома Алексея Ларионова. Если вдруг не знаете про эту авантюру — обязательно почитайте, сюжет абсолютно фантастический, из разряда «нарочно не придумаешь».

«В дверь дома казака Евграфа Грузинова постучали. Неохотно спустившись с чердака, хозяин с откровенным недовольством встретил нежданных визитеров. Это были такие же донские казаки, которые в очередной раз пришли просить Грузинова вернуть долги. Громче всех возмущался сорокалетний Зиновий Касмынин из Луганской станицы. Он отказывался понимать, как у отставного гвардейского полковника, обласканного милостями государя и имеющего тысячу крепостных душ, хватает совести не платить по скромным провинциальным счетам.

При упоминании о крепостных Грузинов вспылил: „Пущай государь крестьян заберет от меня!”

Казаки отпрянули и испуганно сжались, но Грузинов только начал свое слово. „Знаете ли, что Дон заслужил Ермак, а теперь отымают и населили греков, армян? — напирая на непрошеных гостей, вопрошал хозяин дома. — Вступился было за Отечество Пугач, коего спалили... Вступились было также Фока и Рубцов, коих высекли”, — почти кричал Грузинов. Уже подзабывшие старую казачью вольность посетители стали разочарованно пятиться, стараясь как можно скорее покинуть разговорившегося должника. Грузинов гневливо продолжал: „Я не так, как Пугач, но еще лучше сделаю, что вся Россия сотрясется!” Заметив, что казаки никак не реагируют на его громкие заявления и спешат прочь, Грузинов бросил им вдогонку фразу, в которой слышалось отчаянное оправдание: „Говорят, будто я полоумный, нет, я не полоумный”.

Проводив взглядом удалявшиеся фигуры о чем-то переговаривавшихся казаков, Евграф Грузинов полез обратно на чердак».